Тайный искуситель

Себастьян хмыкнул и покосился через плечо на Логана, входящего в купальню.

Шпоры рыцаря звенели по мокрым плиткам при каждом широком шаге, в уголках рта скрывалась искренняя улыбка. Он заметил перевернутое ведерко на полу и остановился, чтобы подобрать разбитый брусок мыла. Не спеша поднес его к носу, втянул пару раз его аромат и положил на скамью.

— Знаешь, англичанин, даже самым неотесанным горцам по плечу проявить немного манер, когда дело касается соблазнения девушки. И тебе не помешало бы попробовать, если не хочешь, чтобы твоя милая невеста сбегала в ужасе всякий раз, как тебя увидит.

— Она мне не невеста, — зарычал Себастьян, совершенно не желая напоминаний о ситуации, которая немало веселила счастливо женатого шотландца в эти минувшие дни. — И я не пытался ее соблазнить. — Он взъерошил пальцами влажные волосы и шумно вздохнул. — Я не осознаю, что делаю, когда она рядом.

К счастью, Логан не стал уточнять, что именно он делал.

— Я собирался во двор, на утреннюю тренировку, и думаю, ты не против присоединиться. В интересах нашей дружбы я могу даже поддаться тебе пару раз.

Все еще пребывая в своих мыслях, Себастьян покачал головой.

— Я буду на страже у ворот: толпы, идущие на Шаббат, уже не раз доставляли проблемы стоящим на посту. К слову, пошли туда пятерых своих, когда закончишь тренировку. И, Логан, — добавил он, когда шотландец развернулся к выходу. — Пришли ко мне Абдула, пока не ушел. У меня готово предложение мира, которое он должен доставить от моего имени.

Глава одиннадцатая

Сердце Захиры колотилось настолько сильно, что она едва могла дышать. Неизвестно, сколько времени она простояла в своей комнате, дрожа за закрытыми дверями, не понимая, какому ужасному безумию она поддалась, раз позволила себя так нагло целовать, так прикасаться к себе.

И не кому-нибудь, а франку!

Она пыталась почувствовать отвращение от самой мысли об этом. Она пыталась списать яростную скорость пульса на ужас, пыталась убедить себя, что жар, охвативший ее конечности и тело, это лишь последствия оскорбленной морали. Но благоразумного объяснения тому, как ее тело отзывалось на воспоминания о поцелуе Себастьяна, не было. Но не было и способа примириться с огненной жаждой, которая заставляла ее желать его прикосновений почти с той же силой, с которой она презирала их.

После того как он едва не раздел ее прямо там, в купальне, она все еще не могла прийти в себя. То, что он мог видеть позор, который она стремилась скрыть от всего мира, быстро привело ее в чувство. Огорченная тяжестью своей тайны, Захира стянула шнурки, которые он так ловко развязал, и завязала их тугим узлом. Никто не должен видеть ту мерзость, которую скрывает ее одежда. Тем более он.

Более того, она лучше умрет, чем позволит Себастьяну узнать того выродка, которым она была.

Это пугало Захиру больше, чем что-либо другое, — больше, чем риск быть раскрытой, как фидаи. Это вынуждало ее бродить по комнате, чувствуя, что ее загнали в ловушку и над ней нависла угроза. Она в клетке и отчаянно хочет сбежать.

Сбежать.

Да. Похоже, что это для нее лучший выход — ее единственный выход — сейчас.

Халим будет ждать ее возле мечети. Каким-то образом ей нужно выбраться из дворца и встретиться с ним, как и планировалось. Она придумает причину для своего отступления, возможно, скажет ему, что капитану она надоела и он ее выгнал, поэтому она не может вернуться во дворец. Она может сказать, что ее внедрение провалилось и они должны придумать другой план по устранению английского короля. Она скажет ему что угодно, лишь бы оказаться подальше от Себастьяна.

Если на то будет воля Аллаха, Халим поверит ей.

Теперь, взволнованная побегом, Захира надела одну из туник и шальвары, которые Себастьян подарил ей, затем достала кинжал, спрятанный под матрасом ее кровати, и закрепила его на поясе. Торопясь, она скрыла лицо вуалью и открыла дверь комнаты, чтобы выглянуть наружу. К счастью, коридор был пуст.

Она бесшумно выскользнула из комнаты и пересекла тихую главную ветвь дворцового коридора, каждый ее шаг был целенаправлен и полон стальной решимости. Никто не спрашивал, куда она направляется, пока Захира не оказалась возле охраняемых дверей дворца. Как только она приблизилась, два копья скрестились перед ней, словно ворота, которые опустились, чтобы перекрыть ей путь.

— Куда это ты направляешься? — спросил один из рыцарей на своем грубом франкском языке. Он обнажил желтые кривые зубы в улыбке, которая демонстрировала все, кроме гостеприимства. — Чертова маленькая языческая шлюха.

От Захиры не ускользнул ни вызов в его словах, ни выбор этих слов, но она скрыла презрение, бесстрастно глядя на него поверх вуали. Ее ответ, аналогично оскорбительное объяснение, тут же прозвучал на арабском, вызвав одинаковые ошеломленные взгляды у обезьян, стоявших на часах.

— Я хотела бы пройти в мечеть, молить Аллаха освободить ислам от отвратительной липкой вони от вас, франкские псы.