Тайный монах

Потерю Джека Макс ощущал как некую потерю значимой части себя. Его сознание расчленялось на две существенные части – жизнь в период жизни Джека и после. Всё прошлое, несмотря на превратности судьбы, казалось теперь светлым и теплым, настоящее – хмурым и холодным, будущее – бесперспективным и туманным.

Вместе с тем Создатель созидал Мир единым и гармоничным. Потеря друга просто раздробила сознание Макса, разделив мир на «правильное» и «неправильное», праведное и грешное, черное и белое, доброе и злое. Позже, когда лечился в санатории, психотерапевт пояснил ему, что между двумя этими областями в его сознании, как между «плюсом» и «минусом», образуется как бы разность потенциалов, которая порождает особое энергетическое поле. Вокруг «негативной» части образуется энергетическая оболочка, которая препятствует человеку в освобождении от негативных эмоций – страха, стыда, горя, боли.

– Именно из-за таких, мил человек, подавленных состояний страдает подсознание. То бишь, то, что ещё вчера являлось неотъемлемой составляющей нашей жизни, а сегодня стало приносить только страх, боль и горечь, мы подсознательно вытесняем, психологически защищаясь, в человеческую сферу бессознательного, – рассказал психотерапевт.

Макс тогда ещё не знал этих мудрёных истин и ежедневно тратил внутреннюю энергию на подавление воспоминаний о друге.

Силы человеческие, основу которых и составляет внутренняя энергия, не безграничны. Макс стал не похож сам на себя. Он уже не мог эффективно управлять своим бизнесом – не хватало жизненных сил. Постепенно разрушались то один, то другой его участки. В некогда уютном и доброжелательном коллективе стало блуждать некое состояние общей неврастении и психоза.

Из-за тревожных мыслей и воспоминаний о Джеке во всё чаще появлялись страхи и тревоги.

Еще пару лет назад Макс, прячась от житейских невзгод, находил подпитку жизненной энергии в ней. Нет, Ира никогда не станет и не могла стать его любовницей, потому что была и осталась первой и кристально чистой любовью. Через несколько лет после разрыва Иры с Джеком они встретились. Макс стыдился своей измены семье, стыдился вновь возникшего раздвоения тепла между домом семьи и домом Иришки. Но всё-таки он испытывал неуёмное энергетическое притяжение. Уходя от неё, он бубнел про себя, что это «в последний раз», и всё же возвращался к ней снова и снова. После гибели Джека всё изменилось. Он более не мог переступить порог её дома, где для него незримо теперь всегда присутствовал его друг – его половинка. Жизненная энергия, лишившись привычной подпитки, покидала Макса.

Для Юльки Макс не был её половинкой – он был для неё всем. Но наступившая длительная депрессия Макса побудила в ней, всегда тихой и по-домашнему умиротворённой, кипучую энергию борьбы за своего мужа, за саму себя, за свою горячо любимую семью. И эти могучие силы, казалось, хрупкой и уязвимой маленькой женщины, оторвали Макса из угнетающего его мира и вознесли поближе к солнцу – на вершину красавицы Демерджи.

* * *

Ещё пятнадцать минут назад свинцовые облака, прятавшие чёрную красавицу Демерджи от суетливых сторонних глаз, совершенно невероятным образом отступили. В пору было ахнуть. Перед туристами раскрылся во всём величии природный архитектурный ансамбль.

– Представьте себе, что эти горы появились миллионы лет назад в результате сложных вулканических процессов, – сказал проводник Валентин, пытаясь придать некую научную весомость своим словам.

– А ведь кто знает, быть может, относительно Вечности жизнь этих гор может быть соизмеримой с жизнью человека, – еретически размышлял Макс, – с позиций вечности всё, что происходит на Земле, пожалуй, должно считаться целесообразным и единственно правильным. С позиции гор даже вековые набеги турок, представшие перед их взором, вполне вероятно, казались им невинной суетой сует. А что уж говорить о наших житейских проблемах, которые порой забирают у нас сон, аппетит, порождают страхи и болезни.