Тайный покупатель

Все четыре года, чем ближе, тем сильнее, я ждал и опасался этого разговора, готовился к нему, решил давно быть резким. Я как страус, зарывал голову в песок: никто не вспоминает, значит ничего нет. В свои летние вылазки домой, я ловил взгляд мамы – она кажется всё знала! Но молчала как и я.

- Я не хочу.

Отец улыбнулся лошадиной улыбкой:

- Причина? – маска «вопрос», от благодушия не осталось и следа. Он не разваливался больше в кресле, он напряжённо сидел, впившись в резные ручки. Отеческого участия в нём совсем не чувствовалось.

- А причина простая. Ты меня всё хочешь пристроить к надобностям семьи.

- У Владимира работал и не жужжал.

– Практику проходил.

- У меня считай как практика. Ты же в магистратуру на древнерусскую кафедру?

- Папа! Зачем ты спрашиваешь? Ты и так прекрасно знаешь, что я иду именно туда. У тебя же там друзья. Я буквально купаюсь во внимании. Я хочу там остаться и в аспирантуре.

- Останешься. Но поработай, попробуй, начни.

- Что значит «начни»?

- Ты вспомни, как ты взбеленился, когда я тебе предложил работу у брата. А потом работал.

- Я практику проходил, папа! Практику! Ещё раз повторить? Прак-ти-ку!

Это правда. Я был не против сидеть за компом в редакции Штукаря (язык не поворачивается назвать этот крикливый позор Володиным именем), но сдружился подумал-подумал и сам попросился на практику. Я с Володей дружил, дорожил им. Он звонил по воскресениям, мы ходили на каток. Это просто чудо, мы катались на ВВЦ вокруг позолоченных скульптур. Володя не просто так главред, он командир, но со всеми может поболтать, найти подход, он тоже хитрый, но с ним свободно, он не заставляет, я рассказывал ему об учёбе, о кружке – о всём. Володя тактичный, он никогда не задавал мне вероломных вопросов простаков типа: «А почему у тебя нет девушки?» и никогда не говорил: «Хочешь я тебя с тёлочкой познакомлю». Поэтому я у него всё-таки поработал, уставал очень сильно. Но практика есть практика, и строчить на сайт новости легче, чем вести урок с балбесами и вытаскивать девочек из палаты мальчиков в лагере.

- И тут считай, что проходишь практику.

- Заело? А по третьему кругу?

- Слушай Антоха! – сказал Староверов вдруг по-детски счастливо. – Ты даже не представляешь, как ты всем нужен.

Ну да, нужен, заскрипел я зубами, посидел бы один в квартире с остановленными часами и будильником, я бы на тебя посмотрел. Как стал писать сносно, так объявился. А до этого и нужен я тебе не был.

- Ты даже не можешь оценить всю потребность в твоём таланте, её масштабы! Тебе Бог да талант…

С каких это пор Староверов стал так рассуждать о Боге… Что-то случилось.

- Ты даже не догадываешься, - улыбался он. – службы проводят по рукописному в тетрадях! Отпевание и – с тетрадками на пружинках и с бумажками в файлах! И это в самых величественных московских храмах! Все хотят в приличном виде. И чтобы полууставом. Заказов от служащих – навалом. Пока продаю им печатное, но просят от руки как в каноне. Ты представляешь, Антоний, масштаб? Ежедневно идут отпевания, еждневно люди умирают, да и литургии, да и хоры…

- Ноты писать?

- Нет. Ноты мы печатаем. Текста много, везде читают! И неприлично даже по бумажке-то. Нельзя, Антоха, противится Божьей воле. Нужен твой труд, необходим.

Хитрый, какой хитрый. Божья воля. Бабла хочет срубить за мой счёт, а я думаю откуда это: Божья воля. Флюгер он, вертится, держит нос по ветру, нашёл нишу и голову от алчности потерял.

- Папа! Я не буду переписывать твои книги. Ищи мне замену.

- Но почему? Почему? Подумай, вдруг передумаешь, с практикой ты - он встал с кресла, маска «ненависть» (злющие глаза, взгляд с угрозой, рот приоткрыт, а там – я только заметил!—зубы новые).

Если бы не такое выражение лица, я бы промолчал, просто помолчал.

- Я не передумаю.

- Передумаешь.

- Нет. Нет!

Он было вышел в коридор, но видно ему не понравился мой тон. Он вдохнул, повёл неодобрительно и как-то страшно плечами, вернулся, стал ходить туда-обратно по ковролину. Я встал из-за стола, готовясь защищаться и нападать на этого зубра педагогики. А я и сам теперь зубр, и тоже педагогики. Я так долго ждал эту встречу и собирался с мыслями. Жаль только мысли почему-то не собирались, а разбегались… уф!

Он вперил в меня свой дежурный пучеглазый взгляд и сказал с угрозой:

- Думаешь биться со мной, ну-ну. Давай, давай. Думаешь сам поступил, в этот вуз, да?

- Да. Сам поступил. – Я опешил: я же сам поступил!

- А ты знаешь, сволочь, что ты эссе на внутренних написал безобразно.

- Откуда вы знаете? Я не мог… Я же хорошо…, - залопотал я.

- Я заплатил, чтобы тебе балл повыше поставили. Вот откуда.

- Я не верю вам. Давайте пойдём на кафедру, господин Староверов, или как там, в деканат, в архив и посмотрим мою работу.

- Там нет твоей работы, её заменили на работу Володи, чмо. В компе сканы Володи.

- Сам чмо, - ответил я. – Ты врёшь. У меня отличное эссе!

- Ты думал, Антоний, ты такой подкованный, взрослый, самостоятельный. А это всё я. Я! И Владимир тебе помогал как мог. Создали тебе все условия в моральном плане. А ты очкуешь.