Тайпан

– О Боже, нет! – хрипло выдохнул Скиннер. Вот он, мой проклятый йосс!

Он пробормотал соболезнования и вернулся в типографию к сломанному прессу.

– Ты издатель и владелец! – прокричал он. – Только чего? Пресса у тебя нет и нет денег, чтобы купить новый, а теперь, когда тайпан мертв, тебе не у кого их занять, следовательно, ничем ты не владеешь и дело твое – труба! Труба! Черт побери, что же делать? – Он пнул ногой кучу обломков, не обращая внимания на кули, стоявших в стороне и терпеливо дожидавшихся его приказаний. – Черт, черт, черт! И надо же ему было умереть в такое время! – Он еще несколько минут негодовал и клял судьбу, потом сел на высокий табурет. – Что же теперь делать? Ну, соберись! Думай! – Итак, сказал он себе, первым делом ты должен выпустить газету. Специальный выпуск. Как? На ручном прессе. – Да, ручной пресс, – повторил он вслух. – Рабочие руки у тебя есть, и это ты можешь сделать. Что потом?

Он заметил, что кули наблюдают за ним. Потом ты будешь держать язык за зубами, предостерег он себя. Сначала выпусти газету, потом пойди к этому беспомощному юному идиоту Кулуму и уговори его выложить деньги на новый пресс. Это тебе удастся без труда. И держи язык за зубами.

Вошел Блор. Его лицо напоминало застывшую маску.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Черт, это какой-то ужас! Стойки исчезли, словно их и не было, вместе с паддоком. Голое место. Потерял четырех лошадей – мерина тоже, дьявол забери меня совсем!

– Тайпан мертв.

– О Господи! – Блор прислонился к треснувшему косяку. – Тогда конец всему. Что ж, так я и думал: слишком уж все было хорошо, чтобы долго продолжаться.

– А?

– Гонконг, Жокей-клуб – вообще, все. На всем теперь можно ставить крест. Тут и думать нечего. Вся колония в развалинах. Этот новый клещ Уэйлен только взглянет раз, и у него голова отвалится от хохота. Теперь, без тайпана, надежды нет никакой. Черт возьми, он мне нравился!

– Это ведь он послал вас ко мне, да? С секретной депешей?

– Нет, – ответил Блор. Он дал слово тайпану. Тайна есть тайна. – Бедняга. По-своему, я даже рад, что он не увидит конца колонии.

Скиннер взял его за руку и повернул лицом к морю:

– Что там такое?

– А? Гавань, что же еще.

– Это беда всех людей. Они или не хотят думать, или не хотят видеть. Флот цел и невредим, и все торговые суда! Мы потеряли один фрегат, который выбросило на берег, но его отремонтируют, и через неделю он будет как новый. То же самое с «Отдыхающим облаком». «Бостонская принцесса» наскочила на скалы у Коулуна. Но это все. Неужели вы не понимаете? Самый страшный за всю историю тайфун устроил Гонконгу испытание – и остров вышел из него с честью, под барабанную дробь и с развевающимися знаменами. Клянусь Богом! Этот тайфун был огромным йоссом. Вы полагаете, адмирал не понимает этого? Вы полагаете, даже этот болван Каннингтон не понимает, что основа нашей военной мощи – это флот, что бы там себе ни думал наш пустоголовый генерал? Морская держава, клянусь Богом!

– Боже милостивый. Вы действительно так думаете? – (Скиннер уже отвернулся от двери и стал пробираться на свое место, ногой отшвыривая мусор с дороги. Он сел за стол, достал перо, чернила и бумагу и начал быстро писать.) – Вы действительно так думаете?

– Будь я на вашем месте, то начал бы готовить чертежи новых стоек и паддока. Хотите, чтобы я напечатал о том, что очередные скачки состоятся в назначенное время?

– Конечно. О, это замечательно! Да. – Блор задумался на мгновение. – Нам нужно завести традицию… Придумал, мы устроим специальный заезд! Самый крупный денежный приз года – последний заезд сезона. Он будет называться «Приз тайпана».

– Хорошо. Сегодня вечером вы прочтете об этом.

Блор некоторое время смотрел, как Скиннер пишет:

– Готовите ему некролог?

Скиннер открыл ящик и подтолкнул к молодому человеку несколько сложенных листов бумаги:

– Я написал его еще несколько дней назад. Прочтите. Потом можете помочь мне с ручным прессом.

Кулум и Тесс все еще стояли там, где их оставил Скиннер.

– Пойдем, милый? – Тесс потянула его за руку. Ее сердце сжималось от боли.

Кулум сделал над собой усилие и сосредоточился:

– Почему бы тебе не отправиться на «Белую ведьму»? Я… я уверен, они тревожатся и хотят… хотят узнать, что с тобой все в порядке. Я приеду туда позже. Оставь меня одного на время, хорошо, дорогая? Я… Ну, просто оставь меня одного.

– О Кулум, что же нам теперь делать?

– Не знаю. Я не знаю.

Он поймал ее взгляд, и потом она ушла. Кулум зашагал к Глессинг-Пойнт, ничего не слыша и не видя вокруг. Время перестало для него существовать. О Господи, владыка небесный, что мне делать?..

– Мистер Струан?

Он почувствовал, как его дернули за рукав, и это вывело его из оцепенения. Он заметил, что солнце уже высоко, а сам он стоит, прислонившись спиной к торчащему обломку флагштока на Глессинг-Пойнт. Сверху на него взирал главный старшина корабельной полиции.

– Я от его превосходительства, мистер Струан. Не будете ли вы добры подняться к нему на борт?

– Да. Да, разумеется, – ответил Кулум, чувствуя себя опустошенным и полностью утратившим способность мыслить.