Таис Афинская

Она попросила подать ей Салмаах вместо Боанергоса и ахнула, когда увидела свою кобылу — в золотой сбруе, с форбеей, украшенной крупными турмалинами, такой же дивной розовой окраски, как на подаренных ей флаконах Кибелы. На потнике лежала шкура редкостного рыжего с черными полосами зверя — тигра.

Кинеподы — ножные щетки лошади украшали сверкающие на солнце серебряные браслеты с бубенчиками. Салмаах как будто чувствовала красоту своего наряда и гордо выступала, перезванивая копытами, так же как и подходящая к ней Таис, чьи ножные браслеты звенели при каждом шаге.

Кортеж из тридцати воинов сопровождал Леонтиска и Таис, ехавших бок о бок по широкой дороге к главному входу в святилище Кибелы. Тессалийцы пели, и Таис попросила их ударять в щиты в такт боевой песне. Как в день большого праздника, стражи распахнули ворота в обеих стенах. Воинственная кавалькада вступила в первый двор. Здесь Таис и Леонтиск спешились и, встреченные жрецами-копьеносцами, пошли к калитке в низкой ограде, отделявшей мощеный двор от аллеи кипарисов, в конце которой находился горбатый мостик и лестница, перекинутая над бассейном сада прямо на нижнюю террасу. По ту сторону калитки к ним приблизилась нагая привратница. Она собрала в горсть свои густые волосы, окунула их в серебряную чашу с ароматной водой и брызнула на входящих. Внезапно она вскрикнула и закрыла лицо руками. Таис узнала свою финикиянку.

— О Леонтиск! Задержи их на минуту! — кивнула она на суровых жрецов, подошла к За-Ашт и с усилием отвела ее ладони от пунцового лица.

— Они тебя уже наказали? За что? Тебе плохо? Говори скорей!

Из бессвязно торопливых слов Таис поняла, что финикиянку заставили делать что-то невыносимое, она отказалась, ее послали в храм Анаитис и после вторичного бунта приставили сюда — привратницей и первой утехой усталых паломников.

— Что было в храме Анаитис? Первая ступень таинств?

— Да. Они хотели заставить меня участвовать во второй. — За-Ашт снова спрятала лицо, вздрогнув от нетерпеливого стука копий, резко опущенных жрецами на землю.

— Бедная ты! Плохая из тебя жрица! Надо выручать тебя!

— О госпожа! — в голосе финикиянки теперь было гораздо больше мольбы, чем в ее просьбах отпустить в храм.

Таис, не рискуя больше задерживать жрецов, пошла дальше. Верховная жрица вместе со жрецом встретила их не в храме, а на нижней веранде — новый знак почтения. Леонтиск поклонился ей и, подражая Таис, принял на лоб мазок душистого масла. Затем он развязал большую кожаную сумку, которую бережно нес сам всю дорогу, и подозвал копьеносца, тащившего вторую. На широкий выступ цоколя храма высыпалась груда золотых и серебряных цепей, браслетов, крупных драгоценных камней, искусно выкованных бесценных диадем. Из второго мешка с глухим тяжким стуком высыпались золотые слитки.

— Это только часть. Сейчас принесут еще четыре таланта — жрецы не привыкли носить такие тяжести.

Верховная жрица глубоко вздохнула, и глаза ее заблестели от жадности — воистину дар Александра был царским.

— Мы заботились здесь о нашей прекрасной гостье, — ласково сказала она, — надеюсь, что она довольна?

— Довольна и благодарна, хвала Великой Матери, — отозвалась гетера.

— Могу ли я еще что-нибудь сделать для тебя?

— Можешь, властительница храма! Отдай мне назад мою рабыню, финикиянку За-Ашт.

— Ведь ты обменяла ее…

— Да, так. Но сейчас видела ее на цепи у ворот. Она не прижилась в храме.

— Поэтому несет наказание.

Таис посмотрела на Леонтиска, и тот без слов понял ее.

— Пожалуй, я верну тех, что несут золото, — как бы в раздумье сказал он.

— Не возвращай! — подняла руку верховная жрица. — Негодная финикиянка не стоит и сотой части. Можешь получить свою строптивую рабыню назад!

— Благодарю тебя! — снова поклонилась Таис и, скрыв улыбку, попрощалась с властительницей знаменитого храма.

За-Ашт, забыв обо всем, с криком «Ты здесь, моя красавица!» бросилась к Салмаах, оросив ее шею слезами. Один из воинов дал ей нарядную хламиду и посадил за спину. Тем же порядком тессалийцы выехали со двора, и Таис навсегда покинула обитель Кибелы, Великой Матери и Владычицы Зверей.

10. Воды Евфрата

Пыльное небо раскаленным медным котлом опрокинулось над выгорающей степью. Конный отряд Леонтиска переправился на левый берег Евфрата, и пошел на юг наперерез большой излучине, параллельно древней «царской дороге» из Эфеса в Сузу. Восемьсот стадий было до устья реки, впадающей в Евфрат с востока. Там их ожидали большие лодки. Евфрат мог нести целые корабли, и единственным недостатком плавания была извилистость реки. Расстояние до Вавилона более чем удваивалось, однако можно было плыть безостановочно, целыми сутками, сберегая силы лошадей, которых тоже погрузили на корабли. Даже такие ярые конники, как тессалийцы, и те согласились с планом своего начальника.