Таис Афинская. Роман

- Это самая большая и самая ядовитая змея Индии. Конь и слон умирают через минуту, человек и тигр живут дольше - две, по вашему счету времени. Этого яда хватит на три десятка человек.

- Она приручена сколько-нибудь? - спросила Эрис.

- Приручить Нага невозможно! Тварь не ведает благодарности, привязанности, страха или беспокойства. Она лишена почти всех чувств, свойственных животному с теплой кровью, и походит в этом на людей толпы самого низшего разряда. Только необычайное искусство нашей Нагини спасает ее от смерти, стерегущей каждое мгновение.

- Тогда зачем она делает это? - Таис взглянула на жрицу, осторожно сворачивавшую обрызганный ядом передник и теперь совсем похожую на древнюю бронзу с сильными формами женщины, привычной к труду земледельца.

- Каждый из нас имеет потребность вновь и вновь испытывать себя в искусстве, особенно если оно опасно и не исполнимо другими людьми. Кроме того, могущество тантрической подготовки дает ей надежный щит!

- Если Тантра столь сильно влияет на чувства, сердце и тело людей, то можешь ли ты исцелить молодого художника от чрезмерной и безнадежной любви к моей подруге?

- Художники занимают место посредине, между последователями аскетизма и Тантры. Поэтическая мысль не боится искушения, поскольку сама позиция коренится в любви, которая есть желание, а желание - надежда продолжать жизнь. Истинная поэзия отбрасывает все фальшивое и в этом подобна аскезе, но в то же время сгорает в пламени Эроса к возлюбленной или Музе. Эта двусторонняя способность художника затрудняет лечение. Все же попробуем.

- В чем состоит лечение?

- Каждая мысль проявляется внешне, если внимание сильно сосредоточено на ней. Напряженное желание вызовет нужное следствие.

- Ты имеешь в виду сэтэп-са, гипноз?

- И это. Однако для художника более важно заострить тоску о Кхадо-Лилит, скрытую в сердце каждого мужчины. Так же, как и у вас, эллинов, у нас есть предание о нескольких расах людей, которые предшествовали теперешним. Эллины верят в людей золотого, серебряного и медного веков, что доказывает единство происхождения мифов. Одна существенная разница - мы считаем прежних людей более небесными, а вы более земными, чем современные, и, следовательно, менее совершенными.

- Ты не прав, жрец, - вмешался Лисипп, - разве титаны и титаниды хуже современных? Прометей и его сподвижники жертвовали собой, чтобы избавить людей от невежества.

- И только прибавили им страдания от осознанной ответственности, дав мечту о свободной воле, но не подняв из мрака несвободной жизни, - прибавил высокий жрец.

- По нашим мифам, Кронос пожирает своих детей от Реи-Геи. Уран тоже истребляет их. Иначе говоря, Время и Небо стирают с лица Земли плоды свои. Означает ли легенда неспособность Земли, Природы или Шакти создать настоящих богоравных людей?

- Означает, что человечество должно в конечном итоге пересоздать само себя, совершенствуясь в познании и самовосхождении. Наши священные писания говорят о прежних расах людей - духов. Не буду говорить о трех первых, они очень далеки от нас. Непосредственно предшествовала нам четвертая раса с прекрасными женами Небесного происхождения. Еврейская мифология не признает чередования нескольких рас, а единожды сотворенную пару людей, одинаковых с современными. Однако и у них есть предание, будто у первого из людей, Адама, была до его человеческой жены Евы еще одна - Лилит. Предание сделало из нее вредоносного демона, прекрасного, но всячески вредившего Еве, пока бог не послал трех ангелов, которые изгнали Лилит в пустыню.

Индийские Лилит совсем другие. Они также способны летать по воздуху, но бесконечно добры к людям. Царица всех этих праженщин, называемых у нас Кхадо, именовалась Сангиэ Кхадо и красотой превосходила всякое воображение. В отличие от апсар Кхадо не обладали разумом, а лишь чувствами. И мечта о прекрасном человеческом теле и нечеловеческой силе Эроса живет у нас как память об этих Лилит.

- Я слышала от восточных людей легенду о пери, небесных красавицах, порождениях огня. Они тоже летают по воздуху и снисходят к смертным избранникам, - сказала Таис, вспомнив свое пребывание на озерах близ Персеполиса.

- Несомненно, тоже отзвук памяти о Лилит, - согласился старший жрец, проявляя в отношении Таис все большую внимательность. - Наша задача - разбудить эту память в душе художника, овладеть ею и предоставить особенно искусным в своем деле священным танцовщицам довершить остальное, вытеснив из сердца художника его губительную страсть к модели, не желающей связать с ним судьбу!

- Я видела настоящую Лилит древних месопотамцев на Евфрате, - и Таис рассказала о маленьком святилище на дороге через перевал с изображением крылатой женщины в нише алтаря. - Я думаю, что из всех древнейших женских изображений у этой богини было наиболее совершенное тело. А можно мне взглянуть на особенно искусных танцовщиц?