Тают снега

Парни захохотали. Яшка сконфуженно скрылся. И тогда, чуть побледнев от волнения, Лидия подняла голову, поглядела вокруг и крикнула:

- Кто самый храбрый, выходи, спляшем!

Парни смолкли, начали прятаться друг за друга. Только рыжий Мишка Сыроежкин в заплатанных штанах стоял возле гармониста и насвистывал в два пальца, подбадривая заробевших парней. Девки начали откровенно посмеиваться над Лидой. Одна из них церемонно раскланялась.

- Отбыли ваши кавалеры, а наши знать вас не желают!

Лида уже готова была выскочить из крута и бежать домой, но в это время в круг вышел одетый по-городскому голубоглазый сын учителя - Макар. Он кивнул гармонисту, снял суконный пиджак, небрежно бросил его на траву и вдруг лихо пошел навстречу девушке. Где-то в конце лужайки они встретились, разошлись, снова встретились.

Сверкнула радость в их глазах. Ударил Макар в ладоши, подхватил Лиду за талию, и они закружились.

От большого счастья, от девичьей радости захватило дух у девушки. "Вот он какой, этот учителей сын. Веселый, оказывается, а все думают, что он гордый, не хочет с деревенскими знаться..."

Поздней ночью шли они из-за околицы домой. Макар вежливо вел ее под руку. Она впервые шла с парнем, да с каким! От этого было радостно и немного страшно. У поскотины сорвалась с жердей и бесшумно метнулась в темноту сова. В кустах послышались шаги, замерли неподалеку.

- Ой, что это, Макар? - вскрикнула девушка и приникла к нему.

- Где?

- Да в кустах.

- Чудится тебе, - шепотом ответил он и обнял девушку.

Так они стояли долго, обнявшись, не смея потревожить ночную тишину, не решаясь поцеловаться. За кустами чуть слышно шумела Кременная, и по ту ее сторону, путаясь в вершинах темного леса, катилась луна, отражаясь блеклым пятном в реке. Силуэты прибрежных деревьев и кустов дробили это пятно на множество мелких лун, то ярких, то чуть заметных.

В кустах сонно тинькала пичужка, будто роняла из клюва капельки воды в тонкую посудину. Так и не посмев поцеловаться, Макар с Лидой пошли дальше. Луна поднялась, и впереди них закачались большие дружные тени. Макар распахнул перед Лидой ворота поскотины, сделанные из жердей. Ворота скрипнули на немазаных петлях, и снова что-то хрустнуло в кустах. По дороге стлался свет луны, и девушке было боязно ступать на эту тонкую дрожащую полоску, которая напоминала ей подвенечную фату. Возле крайнего дома в палисаднике кто-то выводил под балалайку:

За лесом солнце вы-воссияло,

Где черы-най ворон прок-рича-ал,

Пы-прошли часы, прошли минуты,

Когы-да с девчо-онкой я гуу-уля-ал...

Песня шаталась, как на ходулях. Но вот к мужскому голосу присоединился высокий женский, и она зазвучала стройней и печальней:

Прощайте, все мои подруги,

Прощайте, все мои друзья...

В тоске и отчаянии бился голос молодого новобранца, у которого кончались часы и минуты, счастливые, незабываемые, и вот он уезжает в далекие края, так, может быть, и не поцеловав свою суженую.

- Тихо как, - сказала Лида чуть слышно. Макар ничего не ответил, только сжал ей руку и так, не проронив ни слова больше, они подошли к Лидиному дому. Подошли и оба пожалели, что стоит он не в другом конце деревни.

- Придешь завтра, Лида?

- Приду, - одними губами ответила она и с закрытыми глазами стояла у ворот, прислушиваясь к его шагам.

Вдруг перед ней как из-под земли вырос большой человек. Тяжело дыша, он схватил ее за плечи, руки его вздрагивали.

- Лида, это я... не бойся меня... это я... Яшка... Лида... прости меня.. растерялся я давеча... не смел... Лида, иль ты подразнила меня? Я видел тебя с учителевым сыном. Он вон какой! - Яков развел руками, опустил голову. - Холостяковать мне, верно.

- Что ты, Яша, - ласково проговорила Лида, - разве мало девушек в селе? Ты ведь славный. Найдется и твоя суженая.

- Я не хочу другую, - угрюмо ответил он, - я завтра к тебе сватов пришлю!..

- Что ты, что ты! - испугалась девушка. - Мне еще рано замуж, не желаю.

- За меня не желаешь, а за Макарку, если спосватается, пойдешь. Пойдешь ведь?

Она помолчала и честно призналась:

- За Макара пойду. Только он не посватается.

- Посватается. Как он не посватается. Ты вон какая! - Яшка, вероятно, поискал сравнения, но не нашел и, скрипнув зубами, исчез в темноте.

Еще было много вечеров и ночей, с луной и без луны, теплых и ненастных, но одинаково замечательных и всегда коротких. И где бы они ни были, за ними всюду следовал Яшка. Парень мучался, а на селе посмеивались над ним.

Потом настала разлука. Уехал Макар служить в Красную Армию, стал пограничником. Затосковала Лида. Ребята подначивали Якова:

- Ну, Яшка, не теряйсь теперь. Учителишки нет, свернут ему япошки на границе голову...

Яков как умел ухаживал за Лидой. А умел он сидеть возле нее и не мешал ей думать. Думала она о Макаре. Он чувствовал это, вздыхал. Похудела Лида, лицо ее немного побледнело и оттого сделалось строгим и еще более привлекательным. Грусть, поселившаяся в ее больших глазах, придавала им неизмеримую, заманчивую глубину. Сделались они бархатными, мягкими.