Так держать, Дживс!

– Не надо, – мечтательно протянул мистер Вустер. – Не дразните меня.

– Дживс, – сказал мистер Вустер, когда вечером, примерно через неделю, я принес ему сифон и виски, – это просто здорово.

– Сэр?

– Здорово. Понимаете, удобно и приятно. Я имею в виду, только взглянешь на часы и подумаешь, а вдруг сегодня вы запоздаете со старым добрым виски, и тут как раз вы входите с подносом, всегда в одно и то же время, и ни минутой позже; ставите его на стол и испаряетесь, а на следующий вечер снова приходите, ставите и испаряетесь, и на следующий – я хочу сказать, это дает ощущение надежности и спокойствия. Как-то успокаивает. Точно, успокаивает.

– Да, сэр. Один вопрос, сэр…

– Какой?

– Вы уже подыскали подходящий загородный дом, сэр.

– Дом? В каком смысле «дом»?

– Насколько я понял, сэр, вы намеревались оставить эту квартиру и снять дом подходящего размера, чтобы жить там вместе с вашей сестрой, миссис Сколфилд, и тремя ее дочками.

Мистера Вустера передернуло.

– Отменяется, Дживс, – сказал он.

– Слушаю, сэр, – сказал я.

Поразительное происшествие со стариной Биффи

Перевод. И. Бернштейн

– Дживс, – позвал я, восстав из ванны. – Сплотите ряды.

– Слушаю, сэр.

Я от всей души одарил его благосклонной улыбкой. В ту пору я на недельку-другую закатился в Париж, а там что-то такое разлито в воздухе, эдакая joie de vivre[2], которая переполняет сердце и настраивает на игривый лад.

– Выложите наш джентльменский костюм средней нарядности, подходящий для богемных пиршеств, – распорядился я. – Сегодня я обедаю с одним знакомым живописцем на том берегу Сены.

– Очень хорошо, сэр.

– Да, и если кто меня будет спрашивать, Дживс, скажите, что я объявлюсь ближе к тому часу, когда нисходит безмятежный сумрак.

– Слушаю, сэр. Пока вы принимали ванну, звонил мистер Биффен.

Удивительно, как за границей то и дело натыкаешься на знакомых, иной раз не видел однокашника тысячу лет и не чаял не гадал встретиться – и вдруг, нате пожалуйста! Где я меньше всего опасался наткнуться на старину Биффи, так это в Париже. Было время, мы с ним на пару предавались светской жизни, обедали, ужинали в одной компании чуть не каждую ночь напролет. Но где-то года полтора назад у него померла крестная и оставила ему в наследство имение в Хертфордшире, он туда перебрался, стал носить гетры, якшаться с коровами и вообще являть собой деревенского сквайра и землевладельца. С тех пор мы почти не виделись.

– Старина Биффи в Париже?! Он-то что здесь делает?

– Он со мной не поделился, сэр, – ответил Дживс холодноватым, как мне показалось, тоном, будто бы даже слегка неприязненно, а ведь прежде они были вполне на дружеской ноге.

– Где он остановился?

– Отель «Авенида», рю дю Колизэ, сэр. Он сообщил, что намерен выйти прогуляться и заглянет сюда на исходе дня.

– Ладно, если меня еще не будет, скажете ему, чтобы подождал. А теперь, Дживс, ме ган, мон шапо[3], и дорогу хозяину! Пока, пока!

День был бесподобный, времени у меня оставалось еще навалом, и я в конце концов у Сорбонны вылез из такси, решив остаток пути проделать пешком. Но не успел протопать и трех шагов, как вот тебе раз! Прямо передо мной на тротуаре – Биффи собственной персоной. Если бы мой последний шаг не повис в воздухе, я бы с разгона прямо в него уперся.

– Биффи! – воскликнул я. – Вот так так!

Он уставился на меня, мигнув выпученным глазом, – ну вылитая хертфордширская корова, получившая во время завтрака неожиданный тычок под ребро.

– Берти! – наконец взвыл он хриплым голосом. – Слава Богу! – Он вцепился в мой рукав. – Не оставляй меня! Я потерялся.

– Что значит – потерялся?

– Вышел пройтись, но мили через две понял, что не имею понятия, где нахожусь. Так с тех пор и хожу тут кругами, уж и не знаю, сколько часов.

– Почему же ты не спросил дорогу?

– Так я не знаю ни слова по-французски.

– Кликнул бы такси.

– Я обнаружил, что оставил все деньги в гостинице.

– Мог бы доехать до гостиницы, а потом сойти вниз и расплатиться.

– Верно. Но я еще вдруг обнаружил, что забыл, как она называется, будь она неладна.

Вот вам типичный Чарлз Эдвард Биффен во всей своей красе. Второго такого обормота и недотепы на свете не сыщешь. Видит Бог, – и тетя Агата не даст соврать – я и сам не ахти какой мудрец. Но в сравнении с Биффи я просто величайший мыслитель всех времен и народов.

– Я бы дал шиллинг, ей-богу, – говорит Биффи, – если бы мне кто сказал название этой чертовой гостиницы.

– Будешь должен мне. Отель «Авенида», рю дю Колизе.

– Берти! Это потрясающе! Как ты узнал, разрази меня гром?

– Ты сам сегодня утром продиктовал этот адрес Дживсу.

– Точно! Я и забыл.

– Ладно, пошли. Выпьем по стаканчику, а потом я посажу тебя в такси и отправлю в гостиницу «Авенида». В обед я занят, но еще полно времени.

Мы забрели в одно из одиннадцати кафе, расположенных впритык друг к дружке на той улице, и я заказал две порции восстановительного.

– А что ты делаешь в Париже? – спросил я у Биффи.

– Берти, старина, – ответил он скорбно. – Я приехал сюда искать забвения.

– По-моему, в этом ты добился успеха.