Так говорил Саддам

— «Шевроле», небронированный, окраска армейская.

Если бы он был бронированный, то покушение не удалось бы?

— Мы уже знали заранее об этом.

Значит, кто-то из окружения Касема работал на партию? То есть в тот момент Касем был уже под колпаком, под наблюдением?

— Возможно.

Когда вы познакомились с Саддамом Хусейном?

— Во время подготовки к операции, когда нам давали указания, когда и что делать.

Как прошла ваша первая встреча?

— В тот день я познакомился с разными товарищами по партии. Он мало говорил, казалось, что этот человек не любит привлекать к себе внимание. В то время он вообще был неразговорчивым. Он говорил только тогда, когда надо было говорить. Он больше слушал, чем говорил. Это была черта выходца из села.

Как он держался тогда, раскованно или замкнуто?

— Нет, он не был замкнутым. Он умел слушать, но и умел высказывать свое мнение.

А как предпочитал одеваться Саддам Хусейн, когда вы познакомились, — в дишдашу (арабское мужское платье. — С. П.) или в европейскую одежду?

— Только тогда, когда мы были у себя дома в деревне, мы надевали дишдашу, а в городе — всегда костюм.

Как вы были одеты во время покушения?

— На нас были брюки, рубашки и пиджаки, для того чтобы не видно было нашего оружия.

Какими были ощущения перед покушением и после?

— Наши чувства? Освободить наш народ от диктата.

А сам Касем отстреливался во время покушения?

— Нет. Он был ранен.

Какой характер ранения был у Касема?

— Мы не видели этого. Мы видели только, как он упал, и решили, что он убит.

А того вашего товарища, кто был убит, вы не пытались унести?

— Нет.

Ведь вас арестовали уже потом, когда опознали этого человека?

— Унести его было невозможно, нас осталось четверо, двое из нас были ранены.

Когда вы вышли из дома, вы, естественно, волновались, но какие чувства вас охватили, когда вы увидели, что дело сделано, машина вся изрешечена, и вы решили, что Касем убит?

— Мы так думали. Я был очень сильно ранен. И в конце почти уже ничего не видел, был не в состоянии оценить результат. Один из наших товарищей (он умер недавно) должен был уточнить, убит ли Абдель Карим Касем. Он сказал, что Касем убит.

Естественно, вам уже было не до радости?

— Я был очень сильно ранен, но, конечно, хотел видеть результат события.

И когда вы пришли на эту квартиру, у вас, наверное, была большая потеря крови?

— Да, я был очень плох, но один вопрос я все время задавал: убит Касем или нет. Я думал, что я умру, потому что я был сильно ранен, и для меня важно было знать, выполнили мы свою миссию или нет.

А Саддам тоже был ранен?

— Да. Но все равно он прикрывал наш отход, последним, кто вышел, был он.

Вы могли умереть?

— Да. Саддам Хусейн вытащил сам из своей ноги пулю и сам обрабатывал рану йодом. Всем посоветовал разойтись по домам, потому что эта квартира уже, наверное, была раскрыта. Он ушел к себе домой.

А вас кто-нибудь лечил?

— Мне делали уколы, а тот врач, который должен был лечить, извинился и отказался.

Вы один оставались там?

— Нас оставалось трое, потом еще один пришел, тот, который был в подполье.

Но вы уже знали, что Касем не убит, когда пришли вас арестовывать?

— Да, потому что по радио было сообщение о том, что он жив. Мы оставались дома восемь дней.

У вас было большое разочарование, когда вы услышали об этом?

— Да, очень.

Вы себя ругали?

— Да, конечно.

Высчитали, что плохо подготовились, начали друг друга упрекать?

— Мы делали все, что от нас требовалось, но среди нас не было профессионалов. Друг друга мы не упрекали. Все, кто участвовал в деле, готовы были умереть, исполнить все, что от нас требовалось.

И после этого вас бросили в тюрьму?

— Да, через несколько дней.

Расскажите, как вас арестовали.