Так хохотал Шопенгауэр

— Можно, например, убить человека — и в этом смысле быть разрушителем, разрушителем конкретного людского существования. Но это локальный смысл. В глобальном смысле ты не станешь разрушать мир. Наоборот, ты будешь делать этому миру добро, даже если попутно выпадет убивать. Но это так, межличностные разборки. Самовыражение в естественной и первородной агрессии либо реактивное избавление от каких-то комплексов. От пары трупов миру не загнется. И от пары тысяч. И даже два миллиона трупов мир переварит без особых хлопот. Наоборот, их смерть станет удобрением будущего, потому что локальная смерть — это всегда составляющая часть жизни. Чем больше опасности, сопряженной с возможной кровью, тем полнее и ярче Жизнь. Трудно представит жизнь без войн и революций, наемных убийц и сексуальных маньяков. Я уверен, что жизнь без наемных убийц и сексуальных маньяков не только невозможна, но ненужна, бесполезна и неполноценна в важнейших точках. Их не надо изводить под корень: имею ввиду киллеров и серийных убийц. Конечно, в каждом отдельном случае убийцу надлежит ловить, судить и по возможности приговаривать к расстрелу. Хотя таких лучше валить сразу при задержании, чтобы на суде козел не мог отвертеться.

Все это так, но вот моделировать какой-то мир без насилия просто глупо, это признак какой-то наивности, примитивности, философской ущербности, непонимания главных проявлений существовани. Банальщину несу? Не однажды это говорено? Знаете, я буду говорить до тех пор, пока толстовство не будут изучать под разделом извращений эпохи. Вот тогда я, Артур Шопенгауэр, замолчу, потому что станет противно изъясняться банальностями. Но пока девять десятых интеллигенции думают каким-то обратным и больным образом, а остальные воообще не думают — мне приходится повторять банальности. Для многих ведь это банальная ерунда и давно пройденный этап в понимании… Нельзя с войнами завязывать! И насильничков нельзя изводить! Как же без них-то? Как же без мафии и коррупции? С ними только бороться нужно — а побеждать нельзя, побеждать именно как явления.

Но я вообще-то о любви к миру заговорился. Странные вещи говорю, но на самом деле пошлые как раз в простоте и обыденности. Можно любить мир и жить ради мира, при этом повалив тьму народа и вообще нагрешив по сатанинской мерке. Можно, говорю, пустить пару миллионов в распыл, но при этом в глобальном смысле сохранив позитивное значение. Для мира позитивное. Для истории. Мир не поперхнется, если пятилетнему мальчику спилить голову электропилой. Мир не заметит. Родители заметят, а миру все равно, мир не предаст этому значения. Он будет крутиться дальше, люди будут радоваться, влюбляться, зарабатывать деньги и тратить их. Люди будут жить правильной либо неправильной жизнью, а головешка будет лежать в кустах и никому сильно не помешает. Не помешает она писать книги и творить музыку, любить ближних и крушить дальних, или наоборот.

Более того, мир настолько огромен, что и пара миллионов насильственно убиенных для него не сильно важнее раздавленного муравья. Именно огромность мира обнуляет значение всех этих деяний. Если бы в мире было только десять человек, то убийство девяти из них было бы деянием против жизни. Но в нашем мире убийство тех же девяти человек не относится к разряду важных для мира деяний, сильно ему вредящих или спасающих. Не те деяния. Они важны только для убийцы как его жизненный путь и для убитых как конец их жизненного пути. А у мира свои дела, для мира любой террор просто яркая страничка в истории, просто эпизод картины жизни, какой-то фрагмент, иллюстрирующий зло рядом с фрагментом, иллюстрирующим добро. И не более того. И нечего на Адольфа пенять, если сам мудак. И нечего мешать разные вещи, мешать такие принципиальнло разные вещи, как идеологию и мораль.

Например, такие утверждения: все фашисты — звери, либералы — иудушки, все коммунисты — слегка кровожадные и чуток недоумки… Такие высказывания только одно характеризуют, того, кто так изъясняется. Просто дурачку внушили, каждый день показывая зверя-фашиста, дуба-коммуниста и вора-демократа. На земле куча добрых, нежных и сентиментальных нацистов. Коммунизм не синоним умственной недоразвитости, как ошибочно считают многие наши интеллектуалы — да нет, даже марксистом может быть идеальная умница. Там просто инстинкт другой, а не разница в уровнях понимания. У нас почему-то убеждения вяжутся порочными нитями либо с моральными свойствами, либо с уровнем понимания, причем всегда, и всегда неосознанно. Допустим, не любит свою страну — наверное, козел. Хочет фонари украсить банкирами — ну, значит, дурачок. На самом деле не козел и не дурачок.