Так кто же развалил Союз?

14 ноября 1991 года в Ново-Огареве на Госсовете начался решающий раунд обсуждения Союзного договора, нового его варианта. Участвовали семь республик — Россия, Белоруссия, Казахстан, Азербайджан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения… Позже приехал узбекский президент Ислам Каримов. Не было Армении, Грузии, Молдавии. И, естественно, — балтийских республик. Однако самым чувствительным было отсутствие Украины. Кравчук заранее предупредил Горбачева, что не станет участвовать в «ново-огаревском» процессе, поскольку республика готовится к «более важному событию» — референдуму.

Председательствовал, как всегда, Горбачев.

Вот как описывает это заседание присутствовавший на нем сотрудник аппарата Горбачева Юрий Батурин:

«В этот день заседание Госсовета началось позже, чем обычно, в 12 часов дня. Расселись, поприветствовали друг друга, перебросились короткими репликами. На обсуждение порядка работы ушло минимум времени. Было решено идти прямо по тексту. Первый вопрос, давным-давно пройденный, но снова оказавшийся в центре внимания, — о названии будущего Союза. Может быть, Союз Суверенных Республик?

− Скажут, по пути потеряли одно «С», — под общий смех пошутил Ельцин.

− ССГос нельзя? — спросил Назарбаев. — Чтобы одинокого «Г» не было.

− ССГ так ССГ, — для Горбачева название — дело вторичное; речь о государственности. — Надо решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?

− У меня складывается впечатление, что люди все равно без нас придут к этому. — Назарбаев формулировал и ставил вопросы кратко и точно. — А у нас есть такая воля?

− Союз создать есть воля, — твердо сказал Ельцин.

− Тогда второй вопрос: какой союз? — подошел к самой сути Назарбаев.

− А твоя точка зрения? — быстро спросил Горбачев…

− О федерации теперь говорить, думаю, очень сложно, — Назарбаев произнес это явно с сожалением. — Может быть, конфедерация? Если пойдем на конфедерацию, успокоимся… Я за конфедерацию.

− Я категорически настаиваю, — высказывает свою позицию Горбачев. — Если мы не создадим Союзное государство, я вам прогнозирую беду…

− Союз государств! — дает принципиально иной ответ Ельцин».

Это ключевой момент. «Союз государств» для Горбачева неприемлем. Предложение Ельцина вызывает у союзного президента бурную реакцию.

Батурин:

«− Если нет государства, я в этом процессе не участвую. Я могу прямо сейчас вас покинуть. А вы тут работайте, — Горбачев встает и начинает собирать бумаги.

− Это называется эмоции, — Ельцин вспомнил и почти повторил сказанную когда-то про него фразу Горбачева.

− Нет, нет и нет! — Горбачев не играл. Он действительно был на грани срыва. — Я уже заявил, если не будет государства, я считаю свою миссию исчерпанной.

− Михаил Сергеевич, вы всегда были сторонником решения вопросов не в ультимативной форме, — попытался смягчить ситуацию Шушкевич.

− Безусловно, — механически произнес Горбачев.

− Мне кажется, вы должны продолжать… — но договорить свою мысль Шушкевич не успел, его перебил Горбачев.

− Ну что вы, ей-богу! Я не могу взять ответственность за богадельню, которая не сможет управлять ситуацией, — Михаил Сергеевич вложил бумаги в папку, вжикнул молнией и объявил перерыв.

Полтора часа Ельцин, Назарбаев и еще несколько членов Госсовета совещались в небольшой комнате на первом этаже, время от времени посылая Горбачеву через его помощников формулировки, представляющиеся им более-менее приемлемыми. Горбачев удалился в другую комнату и, казалось, отдыхал. На самом деле он напряженно думал, думал о цене компромисса. Как же быстро несется время в такие минуты. Необходимо принять решение, которое сильно отразится на судьбе страны. Горбачев определил для себя предел уступки: от федеративного государства — к конфедерации. Перерыв закончился.

− Ну вот, нашли компромисс, — Горбачев продолжил заседание. — Этой формулой вы учитываете настырность президента СССР, а президент СССР учитывает вашу настырность…

− Конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть… — по бумажке начал зачитывать Ельцин согласованную в комнате формулу.

− Согласен, — вздохнул Горбачев и замолчал. Да и что тут было говорить».

После первого дня работы все участники встречи появились перед журналистами и вроде бы все в унисон их заверили, что все идет хорошо и новый Союзный договор будет парафирован, то есть подписан предварительно (окончательная «подпись» — за республиканскими парламентами).

В действительности дело обстояло не так уж хорошо, хотя к какому-то согласию вроде бы и пришли. Даже говорить в камеру, что договор будет парафирован, «засвечиваться», на весь мир декларировать свою позицию никому, кроме Горбачева, видимо, не хотелось. Анатолий Черняев, в ту пору помощник Горбачева, так вспоминает об этой ситуации: