Ева представила себе эту ужасную картину. Она, словно видела Маркуса, который пытается отыскать дочку, понимая, что с ней что-то произошло. Для любого родителя такая ситуация, как страшный сон. Интуитивно она сжала его большие ладони своими маленькими ручками, пытаясь утешить. Они оба уставились на их сплетенные руки. Большим контрастом изящные белые пальцы покоились на его смуглой коже. Спохватившись, Ева разорвала этот неожиданный плен, отступила назад и вздохнула с облегчением.
Маркус потёр шею и произнес:
– И за тот случай, ну возле машины… простите. Мы с Ромом вели себя, как идиоты.
Он и сам понимал, как тогда это выглядело. И от этого на душе было препогано.
– Да и за всё остальное тоже.
Еве не верилось, что этот внушающий страх и неприязнь мужчина, словно на исповеди, сейчас стоит и просит прощения.
– И вы меня извините. Я ничем не лучше себя вела, когда оскорбляла вас в ответ. На самом деле я не такая.
Сказав это, Ева почувствовала, словно сошёл камень с души.
От их былой враждебности не осталось и следа. Ева невольно улыбнулась, отчего и Маркус улыбнулся в ответ.
– Мир? – спросила Ева и обратила в надежде свой взгляд на Маркуса, сумев устоять под его безумным напором.
– Мир.
После небольшой паузы, которая неловко повисла между ними, Ева уже без страха спросила:
– Я приготовила для Марии куриный бульон. Можно я её покормлю, пока он не остыл? Если вы не против, конечно.
– Не против… конечно, – повторил и улыбнулся ещё шире, отчего Еве показалось, что она видит его впервые. Улыбающийся Маркус – это что-то новое и необычное.
– Отлично, тогда пойдёмте, – пролепетала она и пошла обратно в палату, пожалев при этом, что идёт первой, поскольку была одета в облегающие тёмные джинсы. Пока она шла, то ощущала на себе его тяжёлый взгляд.