Такая, блин, вечная молодость

   – Польстились на дешевизну. Квартира стоила чуть меньше, чем аналогичное жилье. К тому же продавцы, видимо, сговорились с алкоголичкой и она на время показа квартиры затаилась. Лично меня такое соседство ничуть не насторожило. Ну подумаешь, дверь немного ободранная. Продавец квартиры сказал, что на этаже живут тихие пенсионеры, и мы ему поверили. Да, в подъезде плохо пахло, но я подумала, что если внизу посадить консьержку, общественный туалет закроется. В общем, мы крупно просчитались. А если еще учесть, что в квартире было совершено самоубийство...

   – Да уж, не повезло вам.

   Но девушка неожиданно воскликнула:

   – Наоборот! Наконец-то я смогу убедить мужа, что нам надо уезжать из России! А то его тут все время что-то держит – то мать, то друзья, то родные березки. Уедем туда, где соблюдается закон, где не страшно выпустить ребенка во двор, где нас будут окружать спокойные, цивилизованные люди. Например, в Чехию. Хватит уже, нахлебалась я дерьма в этой стране!

   Я сама не очень люблю Москву, не в восторге от жизни в России, но когда мою Родину называют «эта страна», во мне поднимает голову патриот. Хочется заявить недоброжелателям: «А зато у нас...» Но тут я понимаю, что закончить фразу нечем. Ничего у нас нет хорошего, чем можно гордиться, ну просто ничегошеньки.

   Поскольку домофон был выдран, я беспрепятственно проникла в подъезд. В лифте действительно попахивало, и весьма ощутимо. На площадку десятого этажа выходили четыре двери. Одна из них, самая обшарпанная, была приоткрыта. Я хотела позвонить, но вместо звонка торчали провода. Я осторожно вошла в квартиру, стараясь ни до чего не дотрагиваться.

   В нос тут же ударила вонь. По моим представлениям, так могло пахнуть какое-то мелкое дохлое животное вроде крысы или тушканчика.

   Зажимая нос, я пошла вглубь. Я молчала, опасаясь, что если открою рот, то меня сразу же стошнит. Я зашла на кухню, где не было никакой мебели, только газовая плита и мойка, обе в ужасающем состоянии. На полу лежал ковер из пыли и окурков. Мерзкий запах усилился.

   Я не имела ни малейшего желания оставаться в этой клоаке и направилась к выходу. И тут сзади раздался хриплый голос:

   – Тебе чего надо?

   Глава 33

   Я вздрогнула и обернулась. В дверном проеме, где когда-то висела дверь, а теперь из стены торчали голые кирпичи, стояло существо. Скорее всего оно было женского пола, но я бы не поручилась. Существо было худое, маленького роста, одето в грязные тряпки, когда-то считавшиеся спортивным костюмом, стрижено «под горшок». Лицо испитое, цвета печеного яблока.

   – Господи, как вы меня напугали! – выдохнула я.

   – Везет тебе, а вот меня уже ничем не напугаешь, – прохрипело в ответ существо. – Ты кто?

   – Я Люся Лютикова. А вы, наверное, хозяйка квартиры?

   Существо проигнорировало мой вопрос.

   – Нет, я спрашиваю – ты кто? Из какой конторы? Из жэка, что ли?

   Наверное, из-за ужасной вони я никак не могла сосредоточиться. Что бы такое половчее соврать?

   Когда пауза неприлично затянулась, я ответила:

   – Нет, я не из конторы. Я сама по себе. Я в гости.

   – Ишь ты! – удивилось существо. – Давненько у меня гостей не было.

   – Да? А ваша соседка говорит, что у вас от гостей дверь не закрывается.

   Я тут же пожалела о сказанном. Ну, сейчас начнутся соседские разборки. Однако реакция оказалась спокойной:

   – Она у меня вообще никогда не закрывается. Замок сломался.

   – А вас как зовут? – осмелела я.

   – Тетя Маша.

   Ага, значит, все-таки тетя.

   Я уже как-то даже начала привыкать к запаху. Может, не спешить уходить?

   – Теть Маш, а можно с вами поговорить?

   – Говори, коль не шутишь, – ответила хозяйка и прошла в комнату.

   Я двинулась за ней. Женщина явно не страдала накопительством и вещизмом. В комнате было два спальных места – матрасы с подушками и одеялами, брошенные прямо на пол. На этом обстановка заканчивалась. На одном матрасе сладко спал мужик, по виду – типичный бомж. Тетя Маша плюхнулась на второй матрас.

   – А мы не разбудим гражданина? – спросила я.

   – Нет, его из пушки не добудишься.

   Я подошла к окну.

   – Можно я окошко открою? – спросила я и, не дожидаясь ответа, дернула за ручку. Несколько секунд я жадно дышала в приоткрытую створку, потом повернулась к хозяйке: – Я хочу поговорить об Алабаме. Ну, о девушке, которая снимала квартиру напротив вас и которая покончила с собой.

   – Ее убили, – так же спокойно отозвалась тетя Маша.

   Я подскочила на месте:

   – Откуда вам это известно?

   – Я так думаю.

   – Вы видели, как это произошло?

   Она покачала головой:

   – Нет. Просто Алла ни за что не оставила бы своего ребенка.

   – Алла?

   – Ее заставили взять этот идиотский псевдоним. Потому что одна Алла на нашей эстраде уже есть. И больше не надо.

   Наш разговор напоминал игру в пинг-понг. Я задавала вопрос, а тетя Маша отвечала. И достаточно резво для того состояния, в котором сейчас находилась. У меня мелькнула мысль, что когда-то эта женщина была рассудительным, приличным человеком. Может быть, даже не так давно.

   – Значит, у Аллы был ребенок?

   Тетя Маша кивнула:

   – Сын.

   – Сколько же ей было лет? На фотографиях она очень молодо выглядит.