Такая разная любовь

— Я просто хотела подчеркнуть, что ты добилась потрясающих успехов, создавая себе имидж холодной, умудренной жизнью женщины, — возразила Джералдин примирительным тоном. — Тебе так здорово это удалось, что, по словам Френсиса, Руперт считает тебя именно такой.

— Я призналась Руперту, что Френсис приврал насчет любимой модели Дэвида Бейли. Если бы я собиралась водить Руперта за нос, я ни за что бы этого не сделала, верно? А он даже бровью не повел. Сказал, что я еще непременно стану одной из любимых моделей Бейли и что я гораздо красивее Джин Шримптон.

— Это потому, что хоть ты и потеряла так много веса, у тебя все еще есть сиськи, а у Джин Шримптон их нет, — веско заявила Кики и снова уселась на диван, поджав под себя ноги.

— Ладно, я сдаюсь. — Джералдин потянулась за бокалом. — Руперт знает, какая ты на самом деле, и хотя мне чертовски трудно представить вас двоих в одной упряжке, я готова согласиться, что противоположности часто сходятся. Куда он пригласит тебя в выходные? Снова в «Аннабелз»?

— В «Херлингем». Он собирается играть в поло.

Кики презрительно фыркнула.

Артемис оставила это без внимания. Противоположности часто сходятся. Руперт от нее без ума, а остальное не важно.

— Я никогда раньше не видела, как играют в поло. — В голосе Артемис послышались привычные неуверенные нотки. — Что бы мне такое надеть?

— Твое шелковое плиссированное платье кофейного цвета будет в самый раз. И не забудь белую соломенную шляпу с мягкими полями. Поло требует элегантности.

— И стоит недешево, — добавила Кики.

В комнату вошла Примми с подносом в руках.

— Яйца «бенедикт» готовы. Будем есть здесь или на кухне? И что стоит недешево?

— Поло. А есть будем здесь. — Джералдин поспешно убрала газеты и журналы с низкого стеклянного столика.

— А почему поло — дорогой спорт? — поинтересовалась Примми, поставив поднос на стол. — Потому что надо иметь собственную лошадь?

— Пони, Примми, — с веселой усмешкой поправила ее Джералдин. — Лошади для поло по традиции именуются пони. И одним поло-пони тут не обойдешься. Каждые два или три чаккера следует менять пони, и хорошо бы еще держать парочку в запасе.

— А сколько же пони у Руперта? — Артемис сняла с головы полотенце и тряхнула влажными волосами. — И много ли чаккеров в одной игре?

— Представления не имею, сколько у Руперта пони, а игра состоит из шести чаккеров. — Джералдин с удовольствием положила в рот кусочек яйца. — В игре участвуют восемь всадников, и здесь нужно быть очень-очень опытным наездником.

— А Руперт — опытный наездник? — Помня о своей диете, Артемис отказалась от аппетитных яиц под голландским соусом и съела крохотный хрустящий ломтик панчетты.

— У него гандикап в шесть голов.

— А это хорошо?

Джералдин весело расхохоталась:

— Да, Артемис. Это очень хорошо. Просто превосходно. Руперта смело можно назвать одним из лучших игроков в стране.

Артемис радостно просияла, недавняя обида была полностью забыта.

— Великолепно, — мечтательно протянула она. — Просто замечательно!

Глава 12

Май 1972 года

Примми весело шагала по Сохо, сердце ее пело. День выдался чудесный. На голубом небе не единого облачка. Она собиралась пообедать вместе с Саймоном.

Она взглянула на часики — подарок родителей на двадцать первый день рождения — и обнаружила, что еще довольно рано и, вместо того чтобы, как обычно, опоздать, она придет в ресторан даже раньше назначенного срока. Не важно. В этот удивительный день Примми была счастлива, как никогда.

В апреле, после дня рождения Примми, состоялась их с Саймоном неофициальная помолвка. Официальное оглашение пришлось отложить, потому что Кики отправилась в турне по Австралии, а Саймону не хотелось сообщать дочери такую новость по телефону. Кики должна была вернуться домой уже в конце недели, и Саймон собирался поговорить с ней по душам. Собственно, этот разговор мог бы состояться давным-давно, но Саймон его откладывал.

Нежелание Саймона посвящать дочь в историю своего романа поставило Примми в чрезвычайно щекотливое положение. Все три ее подруги, разумеется, знали, что, с тех пор как брак родителей Кики распался, Саймон с Примми стали очень близки. Как-то раз Кики призналась, что ей кажется странной тесная дружба отца с одной из ее лучших подруг, но больше разговор об этом не заходил. Ни Джералдин, ни Артемис, которым всегда нравился Саймон, не находили в его дружбе с Примми ничего необычного. Они не знали, что Примми была безумно влюблена в отца Кики еще с восемнадцати лет, что она сходила по нему с ума и из-за него осталась в Би-би-ди-оу, вместо того чтобы занять свое место в университете.