Такая разная любовь

Саймон ей сразу понравился. Отец Кики держался на редкость спокойно и вежливо, несмотря на грубый и враждебный тон мистера Лоудера. Он просто не мог не понравиться. К тому же Саймон необыкновенно привлекательный мужчина. Его изящное сложение и светлые волосы всегда напоминали Примми картину с изображением святого Георгия.

Заметив Примми, идущую ему навстречу в ореоле солнечного света, Саймон застенчиво улыбнулся. Повинуясь безотчетному порыву, Примми бросилась вперед. Ее захлестнула волна нежности, ей хотелось кричать о своей любви. Но вместо того чтобы закружить ее в объятиях и расцеловать, Саймон схватил Примми за руки и крепко сжал ее ладони. Он не любил, да и не умел проявлять чувства на людях.

— Привет, милая, — прошептал он, беря Примми под руку. — Сколько у нас времени на обед?

— Полтора часа. Говард в Бирмингеме, встречается с клиентом.

Говард Филлипс больше не занимался сочинением рекламных текстов. Он стал руководителем группы по работе с клиентами, и Примми работала теперь под его началом. Но Кики в отличие от Примми не находила в этом ничего хорошего. «Он просто придурок», — презрительно аттестовала она Говарда, нисколько не заботясь о том, что когда-то он оказал ей неоценимую услугу, познакомив с Китом Армстронгом, без которого ей никогда не удалось бы выпустить свой знаменитый диск «Белое платье, серебряные туфли».

— Потрясающе. — Саймон распахнул дверь их любимого венгерского ресторана. — Значит, нам не надо поминутно смотреть на часы.

Поскольку Саймон практиковал в загородной клинике и по роду своей работы почти не располагал свободным временем, в будние дни им редко удавалось пообедать вместе. Каждая такая встреча превращалась для обоих в праздник.

— Добрый день, мадам. Добрый день, сэр, — приветствовал их пожилой официант.

Каждый раз, когда в «Веселом гусаре» к Примми обращались «мадам», ее одолевало желание расхохотаться. И каждый раз ей приходилось брать себя в руки и сохранять серьезность, ради Саймона. Этот ресторан привлекал своей особой старомодной атмосферой. Белые крахмальные скатерти, неизменное, но вполне приемлемое среднеевропейское меню, обстановка под старину, уединенные столики — все это ничем не напоминало шумные и нахальные итальянские траттории, наводнившие Сохо. Саймону нравилось и то, что здесь невозможно было встретить кого-нибудь из коллег Примми. «Неужели ты хочешь, чтобы тебя увидели в обществе мужчины, который годится в отцы?» — восклицал он всякий раз, когда Примми предлагала зайти в какое-нибудь кафе, где бывали ее сослуживцы.

Примми не придавала никакого значения разнице в возрасте, и ее очень огорчало, что Саймон так глубоко переживает из-за подобной ерунды. Саймону сорок два года, а сорок два — это совсем не много.

«Это касается только нас двоих, больше никого, — повторяла она снова и снова. — Я люблю тебя, а ты любишь меня, и остальное не важно».

— Сегодня у нас суп из черешни, мадам, — почтительно произнес официант, прервав мысли Примми.

— Черешневый суп будет в самый раз, — откликнулась Примми. Она так хорошо знала меню, что не нуждалась в подсказках. — И еще я хотела бы рыбные клецки в укропном соусе.

— Конечно, мадам.

Саймон заказал фасолевый суп, жареного цыпленка с перцем и бутылку мерло, и Примми задумалась: догадывается ли официант, что перед ним не отец и дочь, не дядюшка и племянница, а любовники?

— Я все время думаю о предстоящем разговоре с Кики, — признался Саймон, когда официант отошел. — И я решил отложить его на неделю или две.

— Отложить? — Примми недоуменно подняла брови. — Но почему? Я ничего не понимаю. Ты купил мне кольцо, и я хочу его носить. Я не могу больше врать Джералдин, Артемис и Кики, не могу притворяться, что мы с тобой всего лишь друзья. В нашей любви нет ничего постыдного.

Саймон подождал, пока наполнят бокалы, и смущенно произнес:

— Я знаю, как тебе тяжело, Примми. Поверь, я все понимаю, но вдруг Кики поведет себя вовсе не так, как нам хотелось бы? Мы можем все испортить.

Примми нервно сплела пальцы.

— Прости, — тихо сказала она, пытаясь справиться с паникой. — Я не понимаю. Что ты имеешь в виду? Чем раньше мы скажем ей, тем скорее сможем рассказать и всем остальным. Люди только порадуются за нас. Все будет хорошо. Разве может быть иначе? И что мы можем испортить?

— Свадьбу.

— Свадьбу? Нашу свадьбу?

— Нет, — терпеливо объяснил он. — Свадьбу Джералдин. Ведь Джералдин с Френсисом возвращаются домой, чтобы пожениться?

— Да, но я не вижу…

— А вы с Кики будете подружками невесты?

— Да, но…

— Но если Кики отнесется к нашей помолвке совсем не так восторженно, как ты думаешь, атмосфера накалится и свадьба будет безнадежно испорчена, а это крайне несправедливо по отношению к Джералдин. Поэтому, мне кажется, будет лучше…