Такое разное будущее: Астронавты. Магелланово облако. Рукопись, найденная в ванне. Возвращение со звезд. Футурологический конгресс (сборник)

При звуке моего голоса он сел. Он страшно зарос. Моргая, смотрел на меня. Выражение его глаз постепенно менялось – они соскользнули по моей фигуре на пол; он кашлянул и, растирая запястья, сказал:

– Кольраби чертова… не сварят, паскуды, как следует, а после снится тут всякое…

Он устремил взгляд к умывальнику, который я загораживал; изогнулся в сторону, глаза у него на мгновенье расширились.

– Где бритва? – спросил он.

– Тут. – Я показал на карман.

– Положи.

– Это почему же? – Во мне нарастала неприязнь к этому человеку. Он нахально мне тыкал, к тому же я его откуда-то знал – и это не было приятное воспоминание. – Я принес ее сверху, – заметил я, чтобы обозначить свои права.

Я с вызывающим видом ждал, что он ответит, но он приподнялся, встал спиной ко мне, потянулся всеми своими косточками и начал сладострастно, с изощренной медлительностью почесывать спину. Потом взял щетку с полочки над ванной и принялся чистить брюки.

– Ну, пошел! – буркнул он, не глядя на меня.

– Что? – спросил я.

– Не морочь мне голову, выкладывай – или мотай.

– Выкладывать – что?

Похоже, звук моего голоса заставил его задуматься: он перестал выскребывать очески из-за отворотов брюк и взглянул на меня исподлобья.

– Давай, – сказал он, подходя ко мне и подставляя ладонь. – Ну? Чего уставился? Давай, не бойся.

– Да я вовсе вас не боюсь, – ответил я, кладя ему на ладонь бритву.

Он подбросил ее и задумчиво присмотрелся ко мне.

– Меня? – сказал он. – Я думаю…

Он повесил пиджак на дверную ручку, обвязался полотенцем и начал намыливать лицо. Я еще постоял у него за спиной, потом отошел от него, наконец уселся на краю ванны. Он не проронил ни звука, как будто был совершенно один. Его спина была мне знакома вроде бы лучше, чем лицо, может быть, потому, что лицо покрывала щетина. Я наклонился – и тут заметил тонкую ременную петлю, высунувшуюся из-под ванны. Я соскочил на пол. Ну конечно – тот самый шпион с фотоаппаратом! Я с трудом расслабил мышцы, снова сел и принялся ждать, когда он заговорит. «Подосланный, – думал я. – Его подослали, чтобы… чтобы что? Посмотрим: сейчас он за меня возьмется». Молчание затягивалось. Оно становилось мучительным. Мне захотелось открыть кран, мне нужен был шум воды, наполняющей ванну, но этим, пожалуй, я выдал бы свою слабость. Я касался пола лишь пальцами ног, и, как нередко бывает в такой неудобной позиции, левая нога у меня стала дрожать, все быстрей и быстрей, пока не нашла наиболее подходящий ритм.

– Вы… давно? – спросил я словно бы нехотя, глядя ему в спину. В зеркале виднелись намыленные щеки. Глаз я не видел. Ответит, когда дойдет до уха, прикинул я. Однако от уха он перешел к подбородку – как будто ничего не услышал.

– Вы давно тут? – спросил я еще раз.

– Дальше, – сказал он, не переставая скрести под подбородком.

– Что «дальше»? – переспросил я растерянно.

Он не соизволил ответить. Наклонившись над умывальником, кое-как обмывал лицо. Брызги долетали и до меня.

– Осторожнее, брызгаетесь, – сказал я.

– Не нравится, а? Так можешь сматываться.

– Я тут был первый.

Он глянул одним глазом между складками полотенца.

– О? – сказал он. – В самом деле?

– Да.

Он швырнул полотенце на пол и, направляясь к своему пиджаку, на ходу бросил:

– Обед был?

– Не знаю.

– Рыбный день, – буркнул он как бы про себя, приводя в порядок одежду. Между отряхиваньем рукава и подтягиваньем брюк добавил: – Хоть бы картошечки жареной. Опять небось каша. Все каша да каша. Чего-нибудь жареного, ядри их, на зуб… – Он бегло глянул в мою сторону. – Ты это впервой, или как? А то я пошел.

– Что – впервой?

– Кончай прикидываться. Старо.

– Это не я прикидываюсь, а вы.

– Я? – удивился он. – Кем же?

– Вы знаете кем.

– Так мы можем до морковкина заговенья, – бросил он с неудовольствием. Присмотрелся ко мне.

Никаких сомнений не оставалось. Последний раз я видел его, когда он фотографировал тайные документы.

– Секретник? – медленно произнес он. – Почему? Очередь за мундирником – разве нет?

– Какой еще секретник?

Он подошел ко мне. Глянул на мою ногу. Она его заинтересовала.

– Стучалка, – решил он наконец.

– Что? Кто?

– Ты.

– Я? Скажете вы что-нибудь по-человечески или нет? Никакой я не секретник – и не стучалка.

– Нет? Тогда откуда? Из засыла?

– Вовсе не из засыла!

– Это как же? Ниоткуда? Так чего тебе надо?

– Ничего. Это вам чего-то надо.

– Чего?

Он дважды прошелся по ванной, от стены до стены, держа руки в карманах; у самой двери глянул на меня искоса, наконец остановился и сказал:

– Ну, ладно. Допустим, ошибка… А ты, случаем, не шифроломщик?

– Нет.

– Сороковуха?

– Не понимаю, о чем вы.

Он протяжно свистнул.

– Ладно. Не верю, но пусть уж. Мне-то что? Не диковина лезть в дерьмовину. Значит, говоришь, миссионщик?

Я не знал, что отвечать.

– Я вас не очень-то понимаю, – начал я. – Если речь идет о моей Миссии, то…

– Та-ак, – протянул он. – Инструкцию получил?

– Получил, но…

– Тю-тю?

– Да. Вы, может быть, знаете, что…

– Погоди.

Он наклонился рядом со мной, вытащил из-под ванны аппарат в футляре и, осторожно усаживаясь на биде, достал из футляра пачку печенья.