Такой смешной король! Повесть третья: Капкан

Однажды у него поинтересовался Отто Швалме: «На каком языке вы думаете, когда говорите по-немецки — на эстонском или немецком?» Он тогда растерялся, не нашел, что ответить, сказал, что не знает, и не соврал. Ему показалось, что, наверное, говоря с Отто, он думал на немецком. Недавно же к нему в «мерседес» садился Чуть-Чуть, и после расставания с длинным русским он вспомнил этот вопрос, и, продолжая размышлять о его предупреждении насчет «мерседеса» как ловушки, поймал себя на том, что в его мыслях фигурирует слово «капкан» вместо эстонского «лыке».

Задумавшись об этом, он впервые ощутил инстинкт тревоги, уловив здесь неясную связь с загробным миром: поразмыслив, он осознал, что мысль вообще не имеет национальности. Он понял, что если бы даже в совершенстве знал с десяток языков — ни на одном из них он бы не думал; мысль приобретает национальность только тогда, когда превращается в звук. Но если мысль безнациональна, тогда… Откуда она? Язык души, не имеющий конструктивной формы? Да отсюда к мыслям о бессмертии души, загробном мире, Создателе — один шаг.

Итак, русские, немцы — их он боялся по очереди. Теперь же встреча с Рууди напомнила, что и своих эстонцев бояться нелишне. Да разве только теперь?! Просто в юности он этого не понимал, потому что не сталкивался, значит, все это предстоит и Королю, который пока пребывает в благостном неведении. Выходит, что надо бояться всегда и всех, словно люди друг другу враги… С тяжкими думами продолжал Алфред свой путь в ночном, но очень близком сердцу, родном с детства лесу: он не думал, а ощутил — если бы и умереть здесь пришлось, было бы не страшно, ведь все-таки дома…

Никого больше не встретил и никто его не увидел. Даже Вилка его приход проспала. Порог дома слабо освещался из окна кухни.

Уже который раз прокрутил он перед внутренним взором ленту жизни их семьи. Ангелочек? Странные отношения друг к другу здесь, на Сааре, привили его родители со своей всеохватывающей любовью к Богу: никто ни к кому особой нежности не питал. Ценили тут всех за способности, за удачливость. У некоторых, у Манчи, например, да и у Хуго, присутствовала еще и доля зависти к более расторопным братьям и сестрам. Сердечная любовь за просто так… Ее, вероятно, не осознавали. Алфреду пришло в голову: говорят про любовь к Богу, но разве она, эта любовь, существует в природе? Наверное, любят не столько Бога, сколько саму эту любовь?

Также и Ангелочек — инерция скорее всего. Она выросла в крестьянской семье, ее учили любить Священное писание, в нем богобоязненной девушке единственно и представлялась истина, и именно эту выпестованную в ней правду она полюбила, значит, не столько Бога, сколько себя через него. Юхан же поддался ее властной натуре.

В кухне он и сидел один — Юхан, очки на носу, изучал при свете керосиновой лампы «Голос Острова». Как-то даже равнодушно уставился старик поверх очков на вошедшего.

— Ну… — хмыкнул коротко не то вопросительно, не то утвердительно.

— Ну, — ни к чему промолвил и Алфред, — здравствуй!

— Поздно что? На машине, что ли? — спросил отец.

— Пешком. Читаешь? — идиотский вопрос, решил про себя, если человек сидит с газетой.

— Вот пишут… как врагов разоблачают, карают, — буркнул Юхан. — Нормы требуют сдать, мясо.

— Что нового в селе? — Алфред присел по другую сторону стола. — Никто не вернулся?

Юхан, конечно, понимал, что Алфред имел в виду Ангелочка, он и сам ее ждал, но не было от нее никаких вестей.

— Эйнар с Ребра вот пришел. Теперь у Прийду на Рямпсли начнется пора веселья… Эйнар уже баб пугает тут. Обрядился в простыню, в темноте преследовал — поколотили они его.

— А Король?

— Он на Сааре бывает — прибегает в бане отмываться; в деревне рассказывают, что по хуторам зарабатывает на жизнь, поросль вырубает, видели его в Розвальнях.

Затем коротко описал Юхан, о чем говорилось в округе: убийца на острове разгуливает с какой-то женщиной из Розвальни, разыгрывает из себя народного мстителя. Алфред промолчал, что сейчас с этим «народным мстителем» в лесу столкнулся. Он успокоился: значит, Король не пропадет, уроки труда оказались полезны.

Алфред не собирался на Сааре долго задерживаться. Юхан предложил хлеба — он отказался: неизвестно, как теперь живут на Сааре. Велел передать Королю, чтобы пришел навестить, объяснил старику, как найти деревню Прятки, и предупредил: эту информацию надо передать только Королю… На Юхана, он знал, можно положиться: кому не надо — не скажет. И на Короля можно положиться. Не понимая почему, Алфред вдруг ощутил острую потребность в присутствии Короля, он вдруг осознал; Короля надо обязательно повидать.

Но как же все-таки живут люди на Сааре?