Талант есть чудо неслучайное

бодное выражение своего духа победителей. В 1945 году были две примерно

равные по силам великие команды: московское «Динамо» и ЦДКА, в которых не было

ни одного плохого или даже среднего игрока. Я был динамовским болельщиком, но

восхищался и игрой армейцев. Не уважаю болельщиков, не умеющих наслаждаться

игрой противника любимой команды.

Во главе «Динамо» и ЦДКА стояли совершенно разные и по культуре, и по складу

характера тренеры. Динамовским тренером был грубоватый, сохранивший дух

окраинных пустырей, хитроумнейший практик «Михей» — Якушин, «Змей Горыныч»,

как его называли. Педагогом армейцев был безукоризненно воспитанный теоретик

высшей математики футбола, писавший слож-нометафорические статьи,— Аркадьев.

Как характер главного режиссера отражается на общем образе театра, так же это

происходит во взаимоотношениях тренера и команды. Поэтому и «Динамо», и ЦДКА

были резко не похожи друг на друга и представляли собой почти противоположные

коллективные индивидуальности. Разница между ними была так же велика, как между

Театром на Таганке и театром «Современник». Как хороший режиссер не слишком

давит на актеров и, наоборот, раскрывает, «распечатывает» заложенные в них непов-

торимые задатки, так поступает и хороший тренер. Лицо настоящей команды состоит

из отдельных игроков, как из суммы разнообразнейших черт, а только неприглушенная

индивидуальность каждой черты в сочетании с другими может стать неповторимостью

лица в целом.

«Динамо» и ЦДКА представляли собой две составленные по двум различным на

футбольное искусство взглядам галереи характеров. Пройдемся снова по этим

запыленным временем галереям, осторожно протрем влажной мягкой тряпкой лица, и

они снова проступят из глубины времен во всей красоте их давней молодости,

победившей старость или смерть.

«Динам о». Вратарь — Алексей Хомич, по кличке «Тигр», «Хома». Неуклюже

косолапистый на земле, по-тигриному элегантный в воздухе. Мягко-молниеносная

эстетика движений. Самый «зрелищный» вратарь в

186

мире, которого я видел. Немного нервный, но искупающий это обостренностью

реакции. Почти не играл в отбив кулаками, в перекидку мяча ладонями через штангу и

даже из «девятки» или «восьмерки» вытягивал мяч так, что он прилипал к перчаткам.

Затем притягивал мяч к груди, заслоняя его головой,— попробуй отбери. Кажется,

тогда именно и родилось выражение «мертвая хватка» или, во всяком случае,

укоренилось. Гений «дояшинской эры».

Защита: сухонький Михаил Семичастный, цепкий, настороженный, как

пограничная овчарка, всегда, однако, готовый по-лисьи проникнуть в курятник чужой

штрафной площадки. Всеволод Радикорский — мощный, самоотверженный атлет,

словно Лаокоон, умевший справляться сразу с несколькими нападающими. Иван

Станкевич, писавший исследования о футболе с точки зрения высшей механики.

Проявлял свою инженерскую интеллигентность в игре. Несмотря на физическую не-

громоздкость, вырастал перед противником как непроходимая клеевая стена.

Полузащита: Леонид Соловьев — угрожающе буйный, как техасский буйвол, то

сокрушающий своими невидимыми рогами нападающих, то пробивавший пушечным

ударом издали защиту противника. Всеволод Блинков — неизменно корректный

мыслитель, стратег, позвоночник команды, тогдашний наш Бобби Чарльтон.

Нападение: Василий Трофимов, по кличке «Чепец», «Чепчик»,— плотненький

колобок, вышивавший по краю узоры тончайших финтов и почти никогда не завали-

вавшийся за линию поля вместе с мячом. Отличался еще и тем, что был почти не

сбиваем с ног. Никогда не унывающий румяный чертик. Василий Карцев, худенький, с

истощенным, бледным лицом, по слухам больной туберкулезом, наносивший своими

хилыми с виду ногами такие страшные по силе удары под планку, как будто в носке

каждой бутсы была скрыта невидимая катапульта. Сергей Соловьев, по кличке

«Соловей», с кривыми ногами кавалериста, иногда освистываемый публикой за

суматошность, за попытки выбить мяч из рук вратаря, но всегда встопорщенно-

яростный, как боевой петух, рвущийся вперед. В одном матче ухитрился забить три

гола за две с половиной минуты. Константин Бесков — игрок редкой культуры

356

обработки мяча, король видения поля, безупречно дисциплинированный. Только

однажды на моей памяти сорвался: после свистка Латышева, замечательного судьи тех

времен, зафиксировавшего офсайд, Бесков запулил мяч в аут. Латышев подбежал к

нему и властно показал рукой на мяч. Бесков нашел в себе мужество беспрекословно

повиноваться, понуро пошел за мячом и отдал его повинными руками противнику. Это

был один из самых лучших рейдов Бескова — прорыв из допущенной бестактности в

ее исправление. Александр Малявкин, не ходивший в любимцах, не блиставший

внешней красотой игры, но всегда бывший вездесущим завхозом, бесперебойно

обеспечивавший товарищей мячом. Один из наших первых «вселинспиых игроков»,

неутомимо снующий, как челнок, от своих ворот к чужим.

ЦДКА. Вратарь Владимир Никаноров. Из борцов. В отличие от Хомича, без каких-

либо акробатических бросков, грузноватый, но зато поистине человек без нервов,

бесстрашно бросавшийся в ноги нападающих. Опора, надежда команды. Он мог не