Талисман из Ла Виллетт

— Только то, что написано в колонках светской хроники. Он был закройщиком в магазине готового платья, потом стал портным в доме моды «Ла Рив» на улице Мадлен.

— Полагаю, название «Черный единорог» вам знакомо?

— Все слышали об этом обществе. Его основали Ришар Гаэтан, барон Эдмон де Лагурне и Абсалон Томассен.

— Великий Абсалон из Зимнего цирка?

— Да.

— Как Гаэтан добился известности? Дом моделей на улице Пэ упал ему в руки с неба?

— В 1888 году, в «Ла Рив», он познакомился с Абсалоном Томассеном: тот вернулся из Индии, куда ездил учиться у местных акробатов. Ришар Гаэтан мечтал сместить Уорта, и сноровки ему хватало, а вот фантазии — нет. Абсалон Томассен согласился отдать ему свои эскизы экзотических костюмов, сделанные во время странствий. Ему не было равных по части акварельных набросков и выбора тканей. Ришар Гаэтан создал платье по эскизам Томассена, следуя его советам… Довольно, с меня хватит!

— Продолжайте.

— Ладно, будь по-вашему… В августе 1889-го, на приеме у персидского шаха — среди приглашенных были президент Республики, послы и сливки парижского общества — появилась госпожа Клотильда де Лагурне. Ее выход был впечатляющим — в роскошном туалете от Гаэтана из синей с золотом парчи. Это «Платье цвета времени» было навеяно сказкой Шарля Перро «Ослиная шкура» и произвело сенсацию. Имя Гаэтана передавалось из уст в уста. Баронский титул де Лагурне обеспечил дому моды «Кутюрье дез Элегант» успех. Помню, как Томассен однажды сказал: «Надеюсь, я не стану ослом, который вместо навоза производил блестящие на солнце экю». Я достаточно ясно выразилась?

— Вовсе нет.

Она покачала головой и невесело рассмеялась.

— У вас есть сборник сказок Перро, господин книготорговец? Беднягу осла принесли в жертву, его прикончили. И вы еще считаете себя опытным сыщиком! Все ваши предположения не имеют ничего общего с действительностью. Подумайте сами — их было трое, теперь остался один. Истинным создателем моделей был Абсалон, но он не получил ни гроша: Гаэтан поспешил «застолбить участок».

— Вы подозреваете Томассена?

— Швейная мастерская — то же самое, что большая семья: чтобы не потерять работу, приходится хранить секреты.

Такую гипотезу Виктор не рассматривал, поэтому следующий вопрос задал не сразу:

— Расскажите о хромом мужчине, который следует за вами из одного отеля в другой.

Взгляд Софи Клерсанж-Мэтьюсон на мгновение затуманился, но она быстро взяла себя в руки.

— Хромой? А разве это не один из ваших подручных? Откуда мне знать, тот ли вы, за кого себя выдаете?

— Вы, кажется, раздражены?

— Раздражена? Да вы наглец! Врываетесь в мою жизнь, копаетесь в моем прошлом… Вам больше нечем заняться?

Она не сводила с него глаз, довольная произведенным впечатлением.

— Прощайте, господин книготорговец, мне пора.

— Подождите, мадам… — Виктор решил выложить козырной туз. — Известно ли вам, что драгоценная коллекция единорогов барона де Лагурне была варварски уничтожена?

— Какое мне до этого дело?

— Злоумышленник оставил на зеркале надпись: «В память о брюмере и ночи мертвых».

— Напоминает реплику из мелодрамы!

— Послание на зеркале было подписано именем Луиза.

— Все это чушь, мистификация! Луиза погибла за неделю до барона.

Софи произнесла эти слова совершенно невозмутимым тоном, но лицо ее стало мертвенно-бледным.

Виктор взял ее за руку.

— Вам что-нибудь говорит имя Анжелика?

Она вырвалась и исчезла в толпе, забыв на столике перчатки.

Выйдя с вокзала, Софи Клерсанж-Мэтьюсон сделала над собой усилие и справилась с гневом. Нужно бежать, выкинуть этот разговор из головы. Ей не о чем беспокоиться, все устроится, иначе и быть не может.

На улице Фобур-Сен-Мартен было шумно, но звуки доносились до нее как будто сквозь вату. События принимали опасный оборот. Внезапно Софи всё поняла, и у нее перехватило дыхание. Она прислонилась к стене, потрясенная очевидностью происходящего. Никому нельзя доверять. На бумаге ее план выглядел безупречным, на деле все вышло совсем не так, и события начали развиваться сами собой.

Старик-инвалид на костыле обогнал Софи, свернул на улицу Реколле и пошел следом за сплавлявшейся по реке барже. Корантен Журдан смотрел на баржу и размышлял о прожитой жизни, которая была так похожа на волнующуюся воду канала Сен-Мартен. В каком незнакомом порту он бросит якорь?

Виктор толкнул дверь магазина и тут же оказался на поле боя: Кэндзи схлестнулся с багровой от гнева Эфросиньей. Отступивший — от греха подальше! — к камину Жозеф наблюдал за происходящим, кусая губы, чтобы удержаться от смеха.

— Значит, Зульма заваривает чай лучше меня? — кричала Эфросинья. — Не уточните, в чем именно она меня превосходит, мсье Мори? Может, скажете, куда должен смотреть носик вашего чайника — на север, юг, запад или восток? Или чайные листья следует собирать в полнолуние? И уж будьте так любезны, откройте мне тайну: вы предпочитаете сливки от нормандских коров или от беррийских?!

— Пусть с молоком пьют англичане, — ровным тоном ответил Кэндзи.

— Ах так? Виновата, вы пьете а-ля рюс, как княгиня Фифи Максимова! Сколько сахара? Один или два куска?