Талли

— Ах, у Джулии? — сказала Хедда. — Около девяти тебе какой-то мужчина звонил. Внизу телефон был отключен, пришлось бежать наверх.

— Неужели? — сказал Робин как можно непринужденнее, но в нем уже поднималась паника. — Он сказал, что ему надо?

— Нет, — ответила Хедда. — Он сказал, что перезвонит.

Робин воткнул шнур в розетку и налил себе кофе. В кухню вошел Бумеранг.

— Мамы дома нет, — сообщил он уныло.

— Эх ты! — сказал Робин, ероша сыну волосы. — Она скоро придет.

— А где она? — спросил Буми.

— У друзей, Буми, и скоро придет.

В этот момент зазвонил телефон. Никогда прежде он не звонил так громко, так настойчиво, как бы прося снять с него трубку, и никогда еще Робин не подлетал к аппарату так стремительно. Но, уже прикоснувшись рукой к трубке, он почему-то никак не решался снять ее. Телефон надрывался — три, четыре, пять, шесть, семь…

— Да подними же трубку, папа! — не выдержал Бумеранг.

— Да? — сказал Робин в трубку очень тихо.

— Робин? — Голос на другом конце провода был незнакомым и тоже очень тихим. — Это Джек говорит. Джек Пендел.

— Я понял, — сказал Робин. — А что случилось?

Задав вопрос, Робин отвернулся к стене, чтобы ни теща, ни сын не могли видеть его лица.

— Талли в клинике. Она родила. Девочку.

— А почему она не позвонила мне сама? — тихо спросил Робин.

— Наверное, была занята. Уж извини, парень.

— Почему ты мне звонишь? Почему не она?

— Видишь ли, она плохо себя чувствует. Приезжай и убедись сам.

«Ты еще будешь мне указывать!» — чуть не закричал Робин. Но Бумеранг тянул его за руку.

— Папа, — прошептал он, — как там мама? Что случилось с мамой?

Робин выдернул руку из руки сына, глядя на него и не видя.

— Все очень плохо, — повторил Джек. — Никак не могут остановить кровотечение. А ребенок в порядке.

Слушая это, Робин прижался лбом к кухонной стене, потом отвел голову назад и ударил лбом об стену: раз, другой… С каждым ударом все сильней, не желая ничего, только чтоб его череп треснул. Трес-нул. Как бы все стало просто — и для всех них и для него самого.

— Я сейчас приеду, — выговорил он наконец.

— Прости, парень, — сказал Джек.

— Ну да, — пробормотал Робин, вешая трубку. Он постоял еще, прижимаясь лбом к стене, пытаясь овладеть собой, прежде чем откроет глаза и посмотрит в лицо сыну. Ну же, ну, посмотри, сделай это сейчас же, давай, ради него, неужели ты не сможешь улыбнуться своему ребенку?

— Бумеранг, — сказал Робин, опускаясь перед мальчиком на корточки, — мама в больнице. Она только что родила ребенка и теперь не очень хорошо себя чувствует. Папа расстроен. Я должен поехать и повидать ее, ладно, Бумер?

— Я поеду с тобой, — заявил Бумеранг.

— Нет, — Робин посмотрел на Хедду. — Нет, ты останешься здесь, с бабушкой.

— А почему мне нельзя поехать с тобой? — спросил Бумеранг, уже готовый зареветь.

— Сынок, мама плохо себя чувствует, нам даже могут не разрешить зайти к ней. Я поеду и все разузнаю. А попозже мы с тобой поедем вместе, я обещаю, ладно?

Поцеловав Бумеранга в затылок, Робин надел пальто, и тут Хедда спросила:

— У нее мальчик или девочка?

— Девочка, — сказал Робин. — Сестренка, — добавил он для Бумеранга.

Бумеранг захлопал в ладоши.

— Вот здорово, папочка! А как мы ее назовем?

— Ты же знаешь нашу маму. Наверняка она назвала ее Дженнифер. Дженни. Разве плохо?

И он вышел из дома так быстро, как только смог.

Шагая по длинному коридору родильного отделения, Робин издалека заметил Джека, который стоял к нему спиной, и Джулию. Они были в комнате ожидания. Подумав, что совсем не хочет видеть Джека, Робин развернулся и подошел к посту медсестры.

— Я хотел бы повидать жену, — сказал он, — Талли Де Марко. Она только что родила.

— Сейчас я посмотрю. Дебенез, Дистер, Дэнило, Дэвидсон… нет, никакой Де Марко нет.

«Подонок, — подумал Робин. — Будь он проклят».

— Попробуйте посмотреть на фамилию Мейкер.

— Мейкер, Мейкер, ах, да. Натали Анна. Да. Ее привезли утром.

— Спасибо. А когда?

— Около семи. С перевозкой были трудности — из-за снега, — она вежливо улыбнулась.

— Да, конечно. Все прошло нормально? Я могу ее увидеть?

— Разумеется. Палата 417. Девятая слева. Только потише. Она еще не пришла в себя.

Робин собрался уходить, но вернулся, вспомнив:

— А ребенок? Девочка?

Сестра снова улыбнулась.

— Она в детском отделении. Это прямо и направо. Вы увидите — там стеклянная стена. Спросите там у кого-нибудь. Они ее вам вынесут.

— А как ее зовут? — спросил Робин, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на пост и не разнести его в щепки. — Как они ее записали?

— Гм. Как Мейкер она не зарегистрирована.

— Может быть, Де Марко?

Сестра продолжала листать списки.

— Нет, и не Де Марко. Сестра детского отделения выяснит недоразумение. Не волнуйтесь. Я так поняла, что ваша жена не взяла вашу фамилию, да? Современная женщина. — И сестра улыбнулась в третий раз.

«Взяла мою фамилию, как миленькая», — думал Робин, направляясь к палате 4І7.

— Сэр, подождите минуточку, пожалуйста!

Робин неохотно обернулся. К нему подошел врач.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я слышал, вы спрашивали про Талли Мейкер. Я доктор Бруннер. А вы…?

Робин не знал, что сказать.