Талорис

— Вот и мы не знаем. И не хотим знать, кто складывает золотые марки в горшок в Небесном дворце. Какой-нибудь из Ближайших, возможно. Но передай своим уважаемым дельцам, если они настолько глупы, раз не понимают. Когда оттуда, — Шарэт театральным жестом вновь поднял палец, — спросят «Почему так мало?», я отправлю людей из дворца к почтенным торговцам, и вы с ними обо всем договоритесь. Расскажете, насколько завышаете цены, сколько платите налога, сколько провозите в мешках с кориандром сонной пыльцы из Мута, на которой вы делаете основную выручку, отправляя ее с караванами в Дагевар и дальше, на север.

Ашраф сразу скис.

— Ну зачем вот так сразу, уважаемый? Мы ведь можем прийти к взаимовыгодному решению?

— Конечно. И оно очень простое. Стражу, стабильно выполняющую свою работу, не заботят беды гильдии пряностей. Охранники Верблюжьего рынка очень просят соблюдать прежние соглашения, в противном случае они не смогут помочь, если их влиятельные начальники расстроятся и солдатам придется нарушать торговлю и искать запрещенные товары. Как вы знаете, обычно после этого кто-то отправляется в тюрьму, кто-то на каторгу, кто-то на плаху, а все оставшиеся начинают платить в тройном размере, лишь бы на них перестали обращать внимание. Знаешь же, как это происходит.

Ашраф молча поднялся, подошел к столу, сунув руку за пазуху, и оставил монеты, которых недоставало.

— Уверен, что гильдия меня поддержит в этом решении.

— Разумно, — прикрыв глаза, произнес Шарэт. — Увидимся в следующем месяце, почтенный.

Когда торговец ушел, начальник стражи произнес, сплюнув на пол:

— Без меня, что ли, не могли справиться?!

— У вас получается более весомо, командир, — подобострастно произнес его помощник.

Шарэт снова сплюнул:

— Драный шауттом ублюдок едва меня не взбесил. Собери деньги, раздели и распредели.

Он поднялся наверх и осушил четыре кружки эля, ничуть не обрадовавшись удачным «переговорам». Следовало выпить еще, чтобы хоть немного расслабиться после тяжелого дня. Было уже за полночь, когда, убив вместе с Нэрзи несколько кувшинов крепленого вина и захмелев, немного пошатываясь, он выбрался на улицу.

Район был совершенно пуст, и стражник, подслеповато щурясь, направился через проулки на центральную улицу, туда, где было много света и гораздо меньше риска наступить в ослиное дерьмо. Возле перевернутой арбы тихонько скулила собака, и Шарэт пьяно свистнул на нее, чтобы заткнулась, но вышло жалко и неловко. Он подошел поближе, чтобы шугануть шавку, но пораженно остановился, поняв, что это не собака, а сгорбившаяся женщина.

— Эй! — сказал он ей. — Уважаемая. У тебя что-то случилось?

Он подошел поближе, собираясь сказать, что постарается помочь ей, но женщина выпрямилась, и Шарэт с большим удивлением понял, что его ноги, потеряв опору, взмыли в воздух и мир как-то тошнотворно быстро сделал сальто прежде, чем голова стражника врезалась в землю.

Падение выбило из него дух, и мужчина лежал не шевелясь, лишь таращил глаза и беззвучно открывал рот.

— О-о-ох, — наконец простонал карифец.

Такого опьянения, когда Шарэт переставал контролировать тело, с ним уже давно не случалось.

Он с трудом приподнялся, чувствуя, как трещит голова и онемела левая щека. Женщина склонилась над ним, и стражник протянул руку, от помощи сейчас не стоило отказываться. Она проигнорировала это движение, шагнула в сторону, и тот внезапно понял, что незнакомка уже сзади и клинок прижат к его горлу.

В следующее мгновение Шарэт осознал, насколько стремительно трезвеет. Чувствовал, как острая кромка врезается в кожу, и знал, что может последовать за этим. Стоит только немного пошевелиться, а ей просто провалить локоть вниз, и его распорют от уха до уха, выпотрошат, точно рыбу.

Поэтому Шарэт не сделал ничего способного хоть как-то приблизить его к встрече с той стороной. Говорить тоже не мог, а если бы даже и смог, то вряд ли бы слова, кто он такой, как-то повлияли. Слишком уж ловкая баба ему попалась, а это означало, что ее наняли и она и так знает, за кем пришла. Наняли, но не для того, чтобы убить, иначе командир стражи Верблюжьего рынка был бы уже мертв.

— Очень простой вопрос. — Горячий шепот обжег ухо. — Ты арестовывал одну девушку. Из другого герцогства. Пришел к ней в дом и забрал. Помнишь?

Он помнил черноволосую невысокую уроженку Летоса и издал слабый звук так, чтобы горло не дрогнуло, но нож все равно шевельнулся и впился чуть глубже. Потекла кровь.

— Хорошо. Значит, не так уж ты и пьян, рыба полосатая. Следующие вопросы, еще более легкие и простые для такого умника, как ты. Ее нет ни в подвалах вашего участка, ни в городской тюрьме. Куда вы увели арестованную? Она жива?

Шарэт очень-очень медленно начал поднимать правую руку с вытянутым указательным пальцем. Ему не мешали. Коснулся плоскости клинка и слабо надавил «от себя», показывая, что хотел бы отодвинуть его чуть дальше, прежде чем пытаться что-то сказать. Она была столь добра, что позволила ему это сделать.