Талорис

— Он мне не докладывает. К сожалению. Ждем на днях его возвращения. Если беспокоишься об охране, то не надо. Да Фрег, которого ты сам поставил вместо себя, человек надежный. Во всех смыслах. Он хорошо заботится о безопасности его светлости и сейчас с ним. Как и большинство гвардии. Все люди верные и все положительно относятся к… изменениям. Мы с Грэгсто проверили каждого. Дважды, если тебя это заботит. Всех, в ком сомневались, отправили и заняли иными делами. Так спокойнее.

— А герцогиня?

— Захира в Шаруде. Уехала туда месяц назад, пока дороги не лавиноопасны. Мужа нет, и ей надо добиться от послов Нейкской марки и Алагории… впрочем, не буду напрягать тебя очередной политикой. С ней гвардейцы из числа первой сотни, и я настоял, чтобы Тарик тоже поехал.

— Один из трех «Золотых карпов»?

— Да.

— Хорошо. А где двое других?

— Алессио охраняет ее, Мирко — наследника.

— Милорд Эрего…

— Эрек. Парень приказывает называть себя так. Увидишь его, смотри не ляпни. Настроение у него в последнее время скачет, как форель на перекатах.

— Почему?

— Да кто их поймет, молодых? — проворчал Тэлмо. — Хотел поехать с отцом на войну, но тот его не взял. Оба «Карпа» гоняют его на фехтовальной площадке. А она учит.

— Как?

— Не знаю и не хочу знать. Порой он пропадает у нее с ночи до утра и выходит перекошенный, словно на нем скакали от Шаруда до Рионы. Что происходит за закрытыми дверями асторэ, не знают ни телохранители, ни гвардейцы, ни фрейлины, что выделила ей Захира. Да и ты не лезь.

Дэйт и не собирался.

— Власть, популярность ее изменила?

— Нет, насколько я вижу. Все так же вежлива, никаких требований, капризов и прочего. Рада говорить о Вэйрэне и с нищим, и с герцогом. Проводит службы в храме раз в неделю, а так сидит в своем крыле и в общем-то никуда не лезет. Ни в политику, ни в обычную жизнь. Наследник хотел тебя увидеть.

— Когда?

— Когда у него будет время, полагаю. Сейчас он у Рукавички и раньше ночи в свои покои не вернется.

Они проговорили еще с полчаса, беседуя о совершенно незначительных вещах, а после распрощались. Старик чувствовал себя плохо, хоть и бодрился, то и дело вытягивал больную ногу, тер колено, и Дэйт, посоветовав Тэлмо переложить половину дел на помощников и отдохнуть, ушел.

У него оставались еще кое-какие дела.

— Ду-рак! Ду-рак!

Мальчишка, усевшись на каменное лицо Милта, бил по нему молотком в тщетной попытке отколоть статуе нос. Моратан лежал перевернутым, у Мальта отсутствовала голова, Мири закидана лошадиным навозом, Миерону разрисовали лицо, превратив в обезьяну, расписав его тунику знаками, отмечавшим бордели на улицах в Савьяте, от Мерка остались лишь обломки.

— Ду-рак! Ду-рак!

Кто-то из собравшихся вокруг взрослых со смехом подбадривал ребенка, и тот продолжал стучать молотком по лицу выброшенного из храма бога. Никто его не останавливал, и двое стражников чуть поодаль, в арке, негромко переговаривались, с ленцой обсуждая вещи совершенно бытовые и никак не связанные с их работой.

Спускались сумерки, окруженный лесами храм громадой высился над городом, и рабочие по шатким лестницам спускались вниз. Весь их день был занят тем, что они сбивали со стен барельефы, повествующие о жизни Шестерых, о том, как те обучали первых великих волшебников, победили Вэйрэна и ушли, оставив мир на новое поколение учеников, которые спустя эпоху устроят Катаклизм. Теперь эту историю пытались стереть, и статуи заменяли лишь лампады, жаровни и чаши, в которых жило пламя, то, что с приходом асторэ загоралось синим цветом.

Дэйт в простой одежде горожанина, но при мече, разрешенном к ношению людям с эмблемой дворцовой стражи, вышитой на рукаве, стоял возле пекарни и смотрел на происходящее с открытым неодобрением. Какой-то мужик попытался согнать ребенка и был едва не избит толпой, но начальник охраны герцога даже не пошевелился, разумно понимая, что не в состоянии вступиться за каждого. Лишь зло посмотрел на стражников, не обративших внимания, когда человека, выступившего против осквернения статуй Шестерых, пинками гнали прочь.

— Скажи спасибо, что жив! — крикнули ему, утиравшему кровь из разбитого носа.

— Проваливай прочь!

— Чтобы шаутт пришел за твоими детьми!

Дэйт мрачно подумал: защитнику прежних богов действительно повезло. Скалзь крупный город, а не приграничный кантон, где власть гораздо слабее и на творящееся можно смотреть сквозь пальцы. Там сейчас людей за такую защиту убивают. Перед лицом катастроф все скатывается в дикость.

Без всякого участия той стороны, демонов, асторэ, шауттов и Скованного люди погружаются в зверство потому, что это в их природе.