Талтос

Роуан отвернулась, входя в лифт. Лицо ее вспыхнуло, ум на мгновение затуманился. Она бросила еще один взгляд на великолепное собрание кукол, и дверь лифта закрылась.

— Мне очень жаль, что я сказал тебе такое, — смущенно пробормотал Эш. — Непорядочно говорить тебе это и отрицать все — неправильно.

Роуан кивнула.

— Я тебя прощаю, — прошептала она. — Я даже… польщена. Это верное слово?

— Нет, «заинтригована», вот что ты хотела сказать, — поправил ее Эш. — Или что я тебя раздразнил. На самом деле ты не польщена. Ты любишь его так глубоко, что я ощущаю огонь этой любви, когда нахожусь рядом с тобой. Мне действительно хочется, чтобы твой огонь осветил меня, но никогда не следует говорить об этом.

Роуан не ответила. Возможно, подумав, она могла бы найти ответ… Но сейчас ничего не приходило ей в голову. Кроме того, что она не может представить себя отделенной от Эша прямо сейчас, да и Майкл, наверное, тоже не смог бы. Почему-то ей казалось, что Майкл даже больше нуждается в Эше, чем она сама, хотя они с Майклом пока что не имели возможности поговорить об этом.

Когда двери открылись, Роуан очутилась в большой гостиной, где пол был выложен розовым и кремовым мрамором и стояла такая же крупная уютная кожаная мебель, как та, что они видели в самолете. Но эти кресла были еще мягче, еще больше, они были созданы для комфорта.

И снова они собрались за столом, только на этот раз стол был очень низким и на нем стоял с десяток, если не больше, маленьких тарелок и чаш с сыром, и орехами, и фруктами, и хлебом, так что они могли перекусить.

Высокий стакан холодной воды — вот все, что требовалось Роуан прямо сейчас.

Майкл, в своих очках в роговой оправе и старом твидовом норфолкском пиджаке с поясом, сидел, склонившись над сегодняшней «Нью-Йорк таймс».

Лишь когда они оба сели, он оторвался от газеты, аккуратно сложил ее и отодвинул в сторону.

Роуан не хотелось, чтобы Майкл снимал очки. Они казались ей такими трогательными. И тут ее внезапно поразила мысль, заставившая улыбнуться: ей очень нравится, что рядом, по обе стороны от нее, сидят эти мужчины.

Смутная мысль о жизни втроем мелькнула в ее голове, но такие вещи, насколько знала Роуан, никогда не могли осуществиться, да она и вообразить не могла, чтобы Майкл стал такое терпеть, и тем более участвовать в подобном. Куда приятнее было думать обо всем именно так, как оно обстояло.

«У тебя есть еще один шанс с Майклом, — размышляла Роуан. — Ты знаешь, что он есть, что бы ни думал сам Майкл. Не отталкивай от себя ту единственную любовь, которая действительно что-то значит для тебя. Будь достаточно зрелой и терпеливой для разнообразия любви, для смены ее времен года, будь спокойной в душе, чтобы, когда снова придет счастье, если оно придет, ты это поняла».

Майкл снял очки и откинулся назад, положив ногу на ногу.

Эш тоже непринужденно сидел в своем кресле.

«Мы образуем треугольник, — думала Роуан, — и только я здесь с голыми коленками, а ноги сжала так, словно пытаюсь что-то скрыть».

Эта мысль заставила ее засмеяться. Но тут же Роуан отвлек аромат кофе, и она заметила, что кофейник и чашка стоят прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки.

Но Эш уже налил ей кофе и вложил чашку ей в пальцы. Он сидел справа от Роуан, ближе, чем в самолете. Они все были ближе друг к другу. И это был снова равносторонний треугольник.

— Позвольте просто рассказать вам… — неожиданно произнес Эш. Он сложил ладони домиком и теребил нижнюю губу. Брови чуть-чуть сдвинулись, но морщинка между ними мгновенно разгладилась, а голос, когда Эш продолжил, зазвучал немного печально: — Для меня это трудно, очень трудно, но я хочу это сделать.

— Я понимаю, — сказал Майкл. — Но почему тебе хочется это сделать? Я умираю от желания услышать твою историю, но почему ты готов, если это дается тебе с болью?

Эш на мгновение задумался, и Роуан тяжело было видеть легкие признаки напряжения в его руках и на лице.

— Потому что я хочу, чтобы вы оба любили меня, — тихо ответил Эш.

Роуан оставалась безмолвной и чувствовала себя несчастной.

Но Майкл улыбнулся открыто, как всегда:

— Тогда расскажи нам все, Эш. Просто… вывали все это!

Эш коротко рассмеялся.

Снова наступила тишина, но на этот раз молчание не было напряженным.

И Эш начал свой рассказ.

Глава 25

Все Талтосы рождаются, зная многое: исторические факты, все легенды, определенные песни, необходимость определенных ритуалов, родной язык матери и те языки, на которых говорят вокруг нее, основные знания, которыми обладает их мать, и, пожалуй, даже ее более тонкие познания.