Там, где бродили львы

Наше пребывание в Поппа-Фоллс, к северу от тех мест, где я работал ранее, родило в памяти множество воспоминаний и заставило задуматься над тем, как долго сможет еще просуществовать дельта Окаванго. Уже сейчас часть водных запасов реки забирают в Намибии, и существуют другие планы, пока лишь публично провозглашенные, предпринять то же самое в Ботсване. И хотя в наши дни река остается еще прекрасной, никто не знает, сколько времени будет позволено ей ежегодно приносить свои животворные воды в дельту и превращать в цветущий сад эту землю, лежащую в самом сердце бесплодной пустыни.

В Поппа-Фоллс я познакомился с двумя энтузиастами охраны природы из Намибии, которые, увы, подтвердили доходившие до меня слухи об угрожающей ситуации в этих северных окраинах Ботсваны. По ряду обстоятельств, связанных с деятельностью моих новых знакомых, я не стану называть их имен. Картина, которую они нарисовали, оказалась неутешительной, и я хочу рассказать об этом в надежде, что последующие обсуждения и споры могут привести к некоторому улучшению положения вещей.

Оказалось, что на заповедных территориях, которые мы пересекли на пути от Катима-Мулило до Поппа-Фоллс, процветает браконьерство, особенно усилившееся после прихода сюда намибийских и южноафриканских военных частей для борьбы с повстанцами Народного фронта Юго-Западной Африки (СВАПО). Собственное население здесь до недавнего времени было немногочисленным, но вместе с армией пришли бушмены из Анголы, обосновавшиеся здесь в силу определенных обстоятельств. Как я уже упоминал, дар следопытов, которым обладают бушмены, оказался истинным подарком для военных, да и самих бушменов они стали рассматривать как прекрасную находку. Бушмены, основное занятие которых охота, ныне охотятся на людей, но уже не с первобытным луком и отравленными стрелами, а с современным автоматическим оружием.

Другие обитатели Каприви, чернокожие и белые, почем зря уничтожают местную природу. На территории числится около девяти тысяч охотничьих собак, и ежедневно используются около шестисот патронов. Мне рассказали, что за две недели до нашего приезда последний черный носорог Каприви пал жертвой браконьеров, и вместе с ним окончательно ушла в прошлое важная частичка здешней дикой природы.

Год за годом здесь складывается парадоксальная, противоестественная ситуация: военных, призванных отвечать за благополучие нации, ловят на месте преступлений люди, охраняющие природу. Я рассказал моему новому знакомому о стае гиеновых собак, виденных нами в районе Катима, и услышал в ответ: «И их убьют солдаты либо местные жители, если те попадутся им на глаза». И я сразу же представил себе ужасную сцену: солдаты палят из винтовок, стоя в несущемся грузовике, и гиеновые собаки одна за другой падают под их выстрелами. Идет тотальное разграбление природных богатств – попутно с войной, где люди хладнокровно уничтожают друг друга. Посреди клубка противоречий сошлись воедино военный режим, несовершенство природоохранного законодательства, разнузданное браконьерство, двойственная роль бушменов – все это работает против людей, стремящихся сделать максимум для сохранения местной природы. Мы стали вспоминать, насколько распространилось браконьерство в конце семидесятых годов среди военных в Каоковельде (Намибия). В то время местные жители были почти убеждены, что даже чиновники высшего ранга и, в частности, работники кабинета министров замешаны в противозаконных охотах. Специальный уполномоченный по делам местного населения вынужден был тогда признаться, что он использовал военный вертолет южноафриканских вооруженных сил для охоты на слонов и на антилоп импала, находящихся в Каоковельде на положении особо охраняемого вида. Теперь мне рассказали, что в Намибии некоторые объездчики заповедников, соблазненные хорошими деньгами, негласно сотрудничают с белыми охотниками-спортсменами, позволяя им отстреливать все, что только возможно, на охраняемых законом территориях.