Там, где бродили львы

Маршалл рассчитывал, что его план сделать бушменов скотоводами получит дальнейшее развитие, и поэтому на этих землях не оставалось места для слонов и львов. Увы, к несчастью для бушменов, к этому времени в других районах Намибии стало ясно, что планируемый Маршаллом способ скотоводства на общественных пастбищах ведет к их истощению и превращению в пустыни. В конечном итоге на месте пастбищ оставались бесплодные африканские «бедленды», непригодные для жизни человека и животных – как диких, так и домашних. Итак, возникшие, новые проблемы одинаково затрагивали и бушменов, и львов. Привлечение бушменов, испокон веков кормившихся охотой и собирательством, к разведению скота и насильственное их затягивание в сферу чуждых им традиций и культуры в очередной раз нарушило естественный ход событий в природе. Под бдительным оком Маршалла скот бушменов чувствовал себя прекрасно, но его появление в этих местах породило новый конфликт между людьми и их бывшими кормильцами и конкурентами – львами. Привлеченные обильной добычей в виде стад домашних животных, львы стали покидать охраняемые территории заповедника Каудом и начали нападать на бушменских коров. В ответ на это охотничьи инспектора, относящиеся с чрезмерным энтузиазмом к своей обязанности осуществлять контроль за хищниками, были только рады приступить к отстрелу провинившихся львов.

Сложилась на редкость нелепая и парадоксальная ситуация. Осуществление проекта, созданного с самыми лучшими намерениями, привело к тому, что львов словно нарочно начали выманивать с территории, где они находились под охраной закона; а уничтожали их люди, призванные всемерно охранять диких животных. И этот порочный круг остался за пределами внимания и понимания многих из тех, кто думает, что если организован заповедник либо национальный парк, то и с дикими животными здесь все в порядке. Случилось же вот что: пытаясь помочь одному гонимому объекту – бушменам, поставили под удар другой – льва. От этого в конечном итоге пострадают не только львы, но и сама внутренняя сущность людей, населяющих этот уголок дикой природы под названием Бушменленд. К сожалению, перед нами еще один пример столкновения разных интересов, которое должно быть улажено, чтобы защитить от разрушения целый регион Африки и удержать от гибели ее диких обитателей и страдающий древний народ.

Вернувшись этой ночью в свой лагерь после всего, что было переговорено, я думал под шум стремнин Окаванго о львах и о маленьком народе, об их общем прошлом и о том конфликте, в который они были брошены волею судеб. Наконец мне удалось уснуть, и в полузабытьи хотелось повернуть стрелки часов на несколько столетий назад, когда подобные противоречия, порожденные идеализмом мышления современного человека, попросту не могли возникнуть.

Утро было чудесным, и мы, несомненно, проснулись бы в приподнятом настроении, если бы не тот тревожный разговор накануне. Нам предстояло проехать четыреста шестьдесят километров на юго-запад, в сторону Гроотфонтейна, где должен был закончиться наш долгий путь в Этоша. Наш путь лежал по густо населенным зеленеющим долинам Окаванго, и мы с интересом разглядывали жилища, построенные в соответствии с традициями местных племен, и радовались смеющимся лицам их владельцев, чье прекрасное расположение духа бесспорно отражало красоту и благополучие тех мест, где они жили. Наше благодушное настроение испарилось сразу и бесповоротно, как только мы въехали в городок Рунду и спустились с небес на реальную землю. Рунду – это безрадостный пыльный город, расположенный на берегу Окаванго, противоположном Анголе, и служащий базой для многочисленных подразделений вооруженных сил Намибии и ЮАР. Присутствие военных чувствуется здесь повсеместно – грохочущие грузовики, люди в униформе, – все это создавало предельно напряженную обстановку.

Мы остановились здесь, чтобы залить в баки горючее и закупить кое-какие продукты. Неожиданно перед нашими глазами возникло напоминание о буше и о далеком прошлом его обитателей. Ко мне подошел старик-бушмен в поношенной фетровой шляпе, в изодранной зеленой рубашке и в шортах того же цвета – весь словно покрытый плесенью многих длинных лет. Среди его неясного бормотания удавалось различить лишь одну фразу, которую старик произносил тихо, а затем стал выкрикивать: «Голодны, мы голодны». В руках он держал связку грубо сделанных луков с тетивами, свитыми из рыболовной лески, и несколько плоских наконечников стрел. Хотя, судя по всему, обитатели городка смотрели на него как на сумасшедшего, он просто пытался выжить за счет того единственного ремесла, которое знал, – изготовления луков.