Там, где горит свет

За переездом Софи остановилась, отдышалась и дальше пошла обычным шагом. Людей навстречу попадалось немного, а оттого стоявшую на перекрестке пару девочка заметила издали, а приблизившись, уже не отводила глаз. Высокий мужчина в легком не по погоде плаще и без головного убора и дама в богатой черной шубе и высокой каракулевой шапочке, украшенной большой блестящей брошью, привлекли бы ее внимание даже будь улица забита народом. Во-первых, не тот это район, чтобы подобные господа тут разгуливали, а во-вторых, она узнала женщину. Трудно забыть такую красавицу: бледное, и на морозе не разрумянившееся лицо, яркие синие глаза и длинные золотистые волосы, как и в тот вечер, ничем не собранные, и свободно спадающие из-под шапочки по сверкающему на солнце меху. А вспомнив даму, Софи вспомнила и ее спутника, и услышанный когда-то разговор.

Тревожное предчувствие заставило отвести взгляд от блистательной пары и ускорить шаг, но проскочить мимо не удалось. Едва она поравнялась с женщиной, та шагнула к ней и резко, хоть и не грубо, взяла за плечо. Мужчина тем временем встал за ее спиной, так близко, что Софи слышала, как он постукивает тростью по обледеневшим булыжникам.

— Прелесть, правда, Фер? — спросила у него незнакомка, разглядывая испуганно замершую девочку. — Ты снова не ошибся.

— Я редко ошибаюсь.

— Значит, вода? — улыбнулась женщина. Улыбка у нее была красивая, но какая-то холодная. А вот пальцы, легонько толкнувшие Софи под подбородок, заставляя поднять голову, — теплыми, несмотря на мороз. — Огонь, вода… Что теперь? Воздух?

— Думаю, земля, — непонятно ответил на непонятный вопрос мужчина. — С воздухом могут быть сложности.

— Посмотрим.

Красавица, склонив к плечу голову, заглянула девочке в глаза.

— Ты ведь знаешь, о ком мы? — спросила она нараспев.

Софи затрясла головой.

— Знаешь-знаешь. А знаешь, где он сейчас?

Снова — нет.

— Ну и ладно, — легко отмахнулась прекрасная незнакомка. — Все равно мы еще встретимся. Но если вдруг увидишь его раньше, чем мы, передай ему… Передай ему вот что.

Обхватив ладонями ее лицо, красавица притянула девочку к себе и поцеловала. Не просто коснулась губами губ, а впилась в них, высасывая выступившую из трещинок кровь и слизывая ее языком.

— Лили! — строго окликнул свою спутницу мужчина, прежде чем Софи попыталась вырваться. — Прекрати.

Женщина отстранилась. Облизнула губы.

— Какой ты зануда, Фер. Мне в самом деле уже нравится этот мальчишка. Можно сказать, я заочно влюблена…

Оставив Софи посреди тротуара и, казалось, напрочь о ней забыв, красавица взяла мужчину под руку и неспешно пошла с ним по улице, продолжая о чем-то говорить. А девочка постояла еще с минуту, убедилась, что ушли они не в ту сторону, куда нужно ей, и даже не глядят ей вслед, и бросилась бежать, не останавливаясь теперь уже до самого дома.

Софи примчалась, когда Люк только-только проснулся.

Из детской Тьен слышал, как она влетела в прихожую и с грохотом захлопнула входную дверь. Как затем, должно быть, оступилась, снимая сапоги, уронила что-то или сама упала. Потом забежала в комнату: платок сполз, шапка набекрень, пальто на одном плече — по полу волочится.

— И надо было торопиться? — спросил, по-своему истолковав ее спешку, парень. Подбросил на руках малого. — У нас все в порядке. Правда, напарник?

Девчонка поглядела на них, захлопала глазами и вдруг, ни с того, ни с сего, разрыдалась.

Валет растерялся. А Люк испугался. Прижался к вору, из-за его плеча посматривая на сестру, а через минуту, видя, что та никак не хочет успокаиваться, сам захлюпал носом и из припухлых со сна глазенок покатились по щекам крупные капли.

— Эй, вы чего?

Тьен встряхнул мальчишку, но тот расплакался еще больше, вырвался у него из рук, кинулся к усевшейся прямо на пол Софи и спрятался у нее под пальто. Так они и ревели оба. Она — с тихими неразборчивыми причитаниями, сотрясаясь всем телом и размазывая по покрывшемуся пятнами лицу непрерывными потоками льющиеся слезы. Малой — просто по-детски, от страха и непонимания.

Странно это было. А что самое странное — Валета этим плачем зацепило. В другой раз и на кого другого рявкнул бы, что нечего тут сырость разводить, — мигом умолкли бы. Или вообще к себе пошел бы, и пускай рыдают, если заняться нечем. Но сейчас захотелось присесть рядом, успокоить как-то, утешить, а прежде всего — разобраться, что так расстроило его квартирную хозяйку. Девчонка, как он успел понять, была не из слезливых, из-за какой-нибудь ерунды ныть, а тем паче братишку пугать, не стала бы. Значит, причины серьезные.