Там, где меня нет

— Эй ты, щенок… не вздумай под меня копать, иначе я тебя с дерьмом сожру! Ты понял?!

Даниил не успел закончить, ведь Евтушенко взял его под руку и потащил из кабинета. Трофимов проводил их презрительным взглядом, а сам потянулся к телефонной трубке.

— Что ты там устроил?! — возмутился Пал Палыч, прижав Даниила к стене. — Ты выглядишь… черт возьми, ты выглядишь, как бродяга. Кто тебе портрет-то испортил?

Даниил отмахнулся.

— Эй! Я с тобой разговариваю!

Но Даниил и слушать не хотел. Он все вырывался, говорил про то, что Трофимов копает под него, что это тот еще засранец. От него за километр разило спиртным и блевотиной.

— Так! Знаешь что? — сказал Евтушенко, вдоволь наслушавшись пьяных бредней. — Поехали, я тебя домой отвезу. Считай, у тебя отпуск. Проведи его с женой.

— Нет! — стал противиться Даниил. — Только не домой!

Пал Палычу несложно было уловить искренность в словах Даниила.

— Да хоть в кутузку — только не домой! Она…

Продолжение следовало, да так рьяно, что Пал Палычу уши закрыть хотелось. Он потащил Даниила за собой, рывками. Тот пытался сопротивляться, но будто бы только для виду. В какой-то момент майору показалось, что его напарник очень надеялся на применение силы. Будто ждал, что его кто-то остановит.

Он затолкал его в служебный уазик. Громко хлопнул дверью.

— Замолчи! Хотя бы на минуту! — приказным тоном прорычал Евтушенко. — Ты чего добиваешься, а? Скажи мне, а то я ведь не понимаю тебя.

Даниил молчал. Смотрел он вперед, голова чуть покачивалась.

— У них на тебя достаточно наберется, чтобы привлечь как подозреваемого, — продолжил говорить Пал Палыч. — Не усугубляй.

— Я сбил того парня, — сказал после долгого молчания Даниил. — Не специально. Там было темно, но не настолько, чтобы я его не видел. Он держал в руке пистолет. Стечкин. Это я потом уже узнал. Он мог меня угондошить, прямо за рулем машины, но у меня хватило реакции. Его подбросило на капот, на крышу. Как куклу, знаешь. Врачи сказали, что он еще какое-то время мучился. Вроде как позвоночник был сломан. Конвульсии, вся эта жуть. Только подумай, как ему плохо было перед смертью. А ведь никого даже рядом не было. И я… слинял, потому что знал, что еще пара минут — и меня загребут.

Евтушенко внимательно слушал.

— Тому парню — его звали Витя — было пятнадцать. Пьющий отец, мать на трех работах вкалывает. Он мог быть опорой для семьи, но что-то пошло не так. По кривой, — Даниил махнул рукой. — Легких денег захотелось. Блатной романтики, чтоб ее. Он был на подхвате у Юлика Симонова. Поручения какие-то мелкие выполнял. Никакой мокрухи. Как думаешь, он мог бы пойти нормальной дорогой? Если бы отец не пил или если бы кто-то сказал ему, что есть вариант жить нормальной жизнью. Горбатиться, но честно.

— Не знаю, — признался Евтушенко.

— Вот и я не знаю. И не узнаю никогда. Потому что сбил его около дома Чердака и умчался. Я был пьяный, но не в хлам. Принял для храбрости, когда мы с моим напарником — Гришей Власовым — на дело пошли. Гриша говорил, что можно денег по-быстрому срубить. А я денег хотел. Из коммуналки удрать. Ольгу счастливой сделать. Любовницу порадовать поездкой в Турцию, или куда там еще наши соотечественники гоняют. А Гриша деньги себе оставил. Ствол на меня направил. Говорит, мол, шанс тебе даю. И в спину выстрелил. Бронежилет на мне был, а он и не знал. Я его в ответ ранил, но в руку. Да и еще он пулю словил. Живучий, падла. Сбежал.

Даниил перевел дыхание.

— Я в машину прыгнул, перепуганный до смерти. Дождь шел, как сейчас помню. Декабрь был, а шел дождь. Я выстрелы слышал, но не понимал, по мою это душу или в доме стрельба продолжается. Про деньги я тогда уже и не думал. Думал о том… как жить хочется. Я сегодня, когда медведя встретил, вспомнил это чувство. Ничто уже не важно. И чужие жизни — тоже не важны. Наверное, я последняя скотина. Да не наверное! Так и есть! Но я видел, на что готовы люди ради своих жизней. Торговцы наркотиками. Шлюхи. Чинуши, которых жадность сгубила. И я ничем не лучше их. Закладываю подельников. Убиваю малолеток. А ради чего? Пал Палыч, ради чего?

— Ты так глубоко не копай. Ответь на простой вопрос: что было бы, если бы этого парня с пистолетом не сбил? — Евтушенко нагнулся к Даниилу поближе. — Подумай хорошенько: лучший ли это вариант? Он убивает тебя. И что? Мир стал лучше? Ты считаешь, что можешь как-то влиять на то, что происходит, но я тебя разочарую, Даня — ты ни черта не можешь с этим поделать. И ноешь, как и все мы. Как и я, но я молчу об этом, потому что старше, потому что опытнее тебя. Может, менее эмоционален, хотя в твоем возрасте я и сам был взрывным. И если бы я попал в такую ситуацию, я бы тоже думал об этом постоянно. Есть вещи, которые никогда нас не покинут. Павшие товарищи, случайные жертвы. Но ты остаешься тем, кто ты есть, и с этим нужно мириться. Либо сразу пулю в лоб пускать — без раздумий.

Даниил молча смотрел вперед.