Там, где меня нет

Даниил пробежался по коридору. Перепрыгивая через две ступени, спустился на первый этаж. В холле он столкнулся взглядом с администраторшей. Грозный вид оружия — или самого Даниила? — заставил ее жалобно застонать. К тому времени она уже успела вызвать милицию и повесить трубку.

На парковке, прямо перед входом в гостиницу стоял Nissan Patrol бежевого цвета. Не раздумывая, Даниил двинулся к нему. Вдавил кнопку на брелоке, после чего открыл дверь и запрыгнул на водительское сиденье. Вставил ключ в замок зажигания, повернул его. Двигатель сердито зарычал, словно заявляя о своей мощи. Даниил включил первую передачу и резко тронулся с места.

Сворачивая на главную дорогу, он увидел несшиеся в сторону гостиницы служебные уазики. Включены проблесковые маячки, скорость — под восемьдесят, и это на покрытой льдом дороге. Адреналин в крови повысился, отчего стало плохо и перед глазами все поплыло.

Даниил приказал себе не разгоняться, что бы ни случилось. Выезды из города, скорее всего, уже перекрыты. Скоро у Ершова и команды будут номер машины и ее описание. Недолго остается сидеть в тепле, с музыкой.

Мимо пронесся уазик, и Даниил машинально вдавился в кресло, сполз чуть вниз. Всего лишь обычная машина — не коллеги, которые уже на пятки наступают. Даниил отдышался, попытался сконцентрироваться на дороге, но все плыло, покачивалось…

* * *

Когда Трофимов ворвался в номер, у него на лице застыл такой безумный оскал, а глаза так горели, что Виктория не на шутку перепугалась. Знал ли он, что она выдала его? С ним шутки плохи. Точнее, вовсе не приемлемы.

Сжимая в руках пистолет Макарова, он подскочил к Виктории, резким движением выдернул у нее кляп изо рта.

— Где он?! — прорычал Трофимов.

— Я… я… — задыхалась Виктория.

— Что ты ему сказала? Что? Отвечай!

Но Виктория только головой качала. Не могла ничего сказать. Когда она увидела холодный блеск стали, спрятанной у Трофимова под курткой, она и вовсе чуть сознание не потеряла. Нож…

— Я не сделаю тебе больно, — прошептал он.

Виктория знала, что это ложь.

— Ничего. Он ничего не знает, — сказала она хриплым голосом.

Трофимов долгим взглядом изучал ее. Он хотел было что-то сказать, но тут в номер вбежал запыхавшийся молодой сотрудник — совсем еще пацан, лет двадцати двух — и с озадаченным видом посмотрел на спину старшего сержанта.

— Вот. Сейчас мы вас освободим, — спохватился, услышав шаги, Трофимов. Голос его моментально сделался мягким, дружелюбным. Он достал из кармана ключи от наручников. — Не переживайте. Все уже позади.

— Нужна помощь, Андрей? — осведомился молодой сотрудник.

— Нет, Светлов. Я сам справлюсь, — резко ответил Трофимов.

Когда Светлов вышел из номера, он посмотрел Виктории прямо в глаза. Подмигнул ей. Снял наручники.

— Присядь на кровать. Тебе нужен отдых.

Он помог Виктории дойти до кровати, усадил ее, а сам присвистнул так, будто его внезапно озарила светлая мысль.

— На сегодняшний самолет ты уже не успеешь. Придется давать показания. Как свидетелю. Ты ведь все расскажешь правильно?

— Да. Но… — попыталась было возразить Виктория.

— Никаких но. Не забывай, на чьей территории ты сейчас находишься.

В номер вошел Ершов, за ним — еще несколько сотрудников. Виктория смотрела на них отрешенным взглядом и все думала о Москве — особенно красивой в свете ночных огней, порой томной, но чаще торопливой и строптивой.

30

Ольга узнала об убийстве журналиста Ивана Тынэвири, когда стояла у дверей учительской. Казалось бы, ничего необычного: каждую более или менее важную новость, которая расползалась по городу слухами, она слышала либо от коллег в учительской, либо уже от Лидии Витальевны — той еще сплетницы. Было лишь одно но: в этот раз она подслушала разговор коллег тайно. Говорили ведь и про нее.

— Слышала, да? Муж Ольги Евгеньевны разыскивается…

— Боже! И как она держится?

Ольге показалось, что она уже и не держится вовсе. Рухнуть прямо около дверей, на глазах у детишек и коллег — ужасно! Сдерживая слезы, Ольга направилась в женский туалет.

И ведь как она ругала его еще вчера вечером. Говорила себе, что он не стоит ее слез. С упорством вспоминала все то плохое, что он ей сделал, но почему-то на ум приходило только хорошее. Ведь были долгие ночи в ласке и уютной тесноте, под боком, и внезапные подарки — так, без причины, просто захотелось сделать тебе приятное, дорогая!

Сомнения по поводу невиновности Даниила были все еще велики, в том числе из-за того, что весь город, будто сговорившись, начал жужжать именно об этом. По улицам проносились милицейские машины, тут и там появлялись люди в форме, все и вся проверяли, задавали вопросы. «Не могут же все они ошибаться! — кричал ее внутренний голос. — Но как они ошибались на твой счет, когда ты была слаба, Оля? Повесили на тебя ярлык безумной. Помнишь, что было в Ильинске?»