Там, где мы служили

Но страшно это не было. Скорей Джек ощутил какое-то гадливое любопытство, похожее на то ощущение, которое он испытал, впервые увидев, как потрошат только что убитую крысу-мутанта. Даже, пожалуй, тут гадливости было меньше, потому что меньше крови и лежащий махди в общем-то не казался мертвым.

— Джек, скорей! — окликнул Иоганн. — Чего ты застрял?!

Джек догнал сержанта и, помедлив, выдохнул:

— Это я… его.

Швейцарец посмотрел немного растерянно, потом что-то сообразил и кивнул:

— Ясно.

Жозеф уже осматривал лежащих. Присвистнул, снял с одного офицерский планшет. Потом достал тесак.

Джек посмотрел в сторону. Иоганн, движениями дробовика согнавший пленных в кучу, кивнул на них:

— Покарауль, Джек… Я проверю, помогу Жозефу.

— Товарищ сержант! — неожиданно для самого себя воскликнул англичанин, и Иоганн посмотрел на него уже удивленно. — Разреши, я… проверю…

— Ты? — Иоганн свел брови, поправил светлую челку. Взгляд его стал оценивающим. — Ты серьезно этого хочешь? — Джек несколько раз подряд кивнул. — Ну смотри…

— Я хочу… — Джек повел рукой. — Ну, понять… неужели я, как Густав, не могу…

— Смотри, — повторил Иоганн. — Внимательней секи, а то шарахнут в спину.

Джек снова кивнул и, доставая тесак, пошел, внимательно глядя по сторонам и ощущая странное раздвоение личности. Ему очень, очень хотелось, чтобы не встретился ни один живой. И в то же время не меньше хотелось, чтобы живые оказались. Ему хотелось проверить себя, как чудовищно это ни звучало. Хотелось скорее узнать: а может ли он? Мучиться дальше от неизвестности не было никаких душевных сил. Идея добивания раненого махди в его сознании сплелась с вопросом, выйдет из него боец или нет… Он вспомнил, как плохо было Густаву, как вокруг него толклись и он не мог встать… Ужас, позор… «Нет, со мной такого быть не может! У меня нервы покрепче! Я — англосакс, солнце освещало мое рождение!»

Как в сказке — в жестокой и кровавой сказке! — именно после этой мысли он увидел раненого.

Махди с развороченной пулями на выходе спиной полз, кашляя кровью и подволакивая парализованные ноги. Джек даже не сразу как-то заметил это движение и, заметив, повернулся излишне резко.

Махди был жалок. Джек не ощущал ни азарта, ни нервного озноба, только отвращение. Он сделал несколько шагов и встал у врага на пути.

Махди, как слепой, ткнулся в носок сапога. Поднял лицо. Медленно, трудно сглотнул. По бороде текла кровь, ярко-алая на черном, липкие губы шевелились. Он молился? Или проклинал чудовищ, убивших его? Джека это, честно говоря, не интересовало. Легким движением юноша достал тесак — удобная рукоять влилась в ладонь, оттянула руку боевой тяжестью. В мозгу вихрем мелькнули все приемы работы холодным оружием, затвержденные наизусть, отточенные многократными повторениями… Но здесь это совершенно не подходило. Никакого боя тут не было. Нужно было просто убить. Как добивал он подранков на тренировках… В лагере многие делали это совершенно спокойно: мальчишки из семей, где охота была частью жизни. У Джека было не так, и он еще и поэтому научился стрелять метко. Чтобы не добивать.

Джек ударил тесаком сбоку в горло, повернул и сразу отскочил. Не зря — из-под вышедшего легко лезвия косо хлестнула, взметнулась и опала, превратившись в небольшой фонтанчик, алая струя.

— Не запачкался?

Джек оторвал взгляд от конвульсивно содрогающегося тела. Жозеф ему дружелюбно улыбался.

— Нет, — с некоторым трудом ответил Джек, стараясь незаметно сглотнуть подкативший комок.

— Ну тогда бери вон того, а я вон того, — валлон ткнул тесаком в тела, — они живые, дуру гонят.

Джек так бы не сказал, подойдя к своему. С ног до головы залитый кровью невысокий махди лежал на спине, до пояса закрытый свалившимся на него сверху здоровенным бородачом. Джек толкнул его ногой в бок — тело мягко, мертво подалось.

— Жозеф, он дохлый, — неуверенно сказал Джек.

— Дохлый? — Жозеф выдернул тесак из чьего-то горла, подошел, попинал лежащего сам — в бедро. Сообщил: — Не люблю, когда притворяются, — потом встал на колено и, всадив тесак у паха, провел его выше, распарывая живот.

С каким-то странным, булькающим воплем «убитый» вскочил, пошатнулся… рухнул на колени и, что-то крича на одной ноте, начал поспешно собирать вывалившиеся сизо-алые петли кишок в живот.

— А ты говоришь! — весело захохотал Жозеф. — Вон как запрыгал, покойничек!

И, зайдя сзади, отработанным движением перерезал махди горло, от уха до уха.

— Некогда с ними возиться… Все, кажется. Вон наши идут.

С холма в самом деле спускалась цепочка штурмовиков. Густав, посмотрев на лежащие трупы, позеленел, и Иоганн тут же послал его обратно — дежурить. На противоположный склон пошел Ласло.

— Четверо пленных, — медленно сказала Елена. Прошлась мимо группки бандосов туда-сюда. — Кто старший?! Быстро! — Голос девушки стал резким, злым.

Пожилой махди шагнул вперед. Елена кивнула ему, чтоб отошел в сторону. Остались двое молодых и мальчишка — помладше Джека или Густава.