Там, где мы служили

На опушке рощи появились остальные из пятого взвода — люди О'Салливана и отделение огневой поддержки во главе с лейтенантом Фишером. Иоганн встал.

— Они кого-то несут…

Тут уж повскакали все. В роще воцарилось напряженное, нехорошее молчание. Все смотрели на приближающихся ребят.

Сам Фишер шел впереди. За ним подгоняли двух махди. Следом двое парней несли самодельные носилки.

— Кто? — тихо спросил Мальвони.

О'Салливан прошел мимо него, зацепив плечом, лицо веселого ирландца было окаменевшим, как лицо статуи. Его ребята тоже проходили мимо, глядя себе под ноги.

— Вольф, — ответил Фишер, снимая шлем.

Иоганн медленно подошел к носилкам, откинул край пленки.

— Ясно…

Джек увидел, что трофейные халаты, из которых были собраны носилки, внизу подтекли: сгустки крови уже застывшие — по всей длине.

— Мина, — сказал за спиной Джека Андрей. — Ах дурачок, дурачина, дурачила…

— Докладывайте, Херст. — Фишер знаком показал, чтобы опустили носилки.

— Разведаны и размечены на кроках несколько проходов в обороне. Взят в плен «берет»… белый, сука. Бумаги его у нас.

— У нас тоже двое пленных… — Лейтенант приподнял угол рта. — Вольф погиб из-за них, а они, выходит, и не нужны… — Он чуть повернулся, черканул рукой по воздуху.

Это движение весьма обрадовало ребят. Несколько ног вытолкнули обоих взвывших махди в сторону, потом дважды треснули пистолетные выстрелы — стреляли в затылок, даже не дав обернуться и начать умолять.

— Можно возвращаться. — Фишер посмотрел на верхушки деревьев. — Домой, больше нам тут делать нечего…

Через холмы снова шли колонной с охранением на флангах и впереди, в голове строя. Джеку хорошо это запомнилось: цепочки фигур среди серого пространства с редкими зелеными пятнами, несколько неподвижных, вглядывающихся в обе стороны дозорных, и тучи, через которые расплывчато просвечивало солнце. Слышно было, как напевает Андрей.

Этой ночью снова будет дождь…Свет ракеты разорвет густую полночь,И сирены вой, как острый нож,Снова позовет меня на помощь…

Я ногами в землю врос.(Это мне потом приснится!)Эти дальние холмы —Мира нашего граница!Буду долго вспоминатьПродуваемые ветром,Не дающие мне спатьСорок восемь километров…[60]

* * *

Вышли к границе холмов на вторые сутки, уже в темноте. Странно, но за взводом не были высланы БМП, хотя предупредили! Джек, настроившийся уже доехать до лагеря, мысленно взбесился, как только может взбеситься усталый солдат, которого вынудили снова что-то делать. Фишер шел и хладнокровно чертыхался… но потом словно споткнулся:

— Что это?!

Над лагерем метнулись, сталкиваясь, лучи прожекторов — и дальше, дальше, по всей линии влево и вправо и в тыл. Лучи плясали безумный танец, кто-то менял цветные фильтры, выписывал в небе вензеля. Потом вслед за лучами в небо вонзились сотни трассерных очередей — стреляли длинными, и треск автоматической пальбы несся по округе.

— Если это нас встречают, это, право, слишком… — тихо пробормотал Дик.

— Может, нам тоже пострелять? — предложил кто-то.

— Отставить! — рявкнул Фишер, удивленный и рассерженный. — Мазл! У них там что, скапази у всех?!

— Э, а сегодня у нас не Ватерлоо?[61] — спросил Джимми Кин из первого. Фишер мельком глянул на часы:

— Да нет, неделя еще… А на думми вик[62] так не бесятся…

Почти бегом — откуда и силы взялись! — подгоняя бандита, уже сутки шедшего своими ногами, взвод заторопился к внезапно сошедшему с ума лагерю.

— Похоже на новое возвращение Солнца, — на бегу поделился впечатлениями Андрей.

Джек кивнул — он знал, как выглядел этот день, даже хронику видел.

Картина лагеря между тем поражала своей фееричностью, и чем ближе они подходили, тем ясней слышались шум, крики, песни — короче, картина сумасшедшего, безоглядного веселья.

Недоумение усилилось, когда их окликнули у прохода через передовую:

— Стой, кто идет?!

— София! — отозвался Фишер.

— Саутгемптон! — навстречу шагнул парень из стрелковой роты. Он улыбался так, словно увидел своих оживших предков, и улыбка выглядела до такой степени дебильно, что Фишер резко спросил:

— Вы пьяны, рядовой?!

— Товарищ лейтенант! — Глаза часового в самом деле были какие-то… с чеканутинкой. — Товарищ! Лейтенант! Сегодня трезвых нет, даже кто трезвый! Сегодня пьяны даже те, кто не пил!

— Что это… — начал Фишер, мельком оглянувшись на своих изумленных солдат.

Часовой перебил его:

— Да вы послушайте, товарищ лейтенант! Сейчас повторять будут! Вот!

Что-то громко щелкнуло вдали, и через могучие усилители раздалось, заглушая шум: