Там, где мы служили

Пианино не потащишь на плечах,Скрипка сырости и тряски не снесет,Не поднять орган по Нилу на плотах,Чтоб играть среди тропических болот.А меня ты в вещевой впихнешь мешок,Словно ложку, плошку, кофе и бекон, —И когда усталый полк собьется с ног,Отстающих подбодрит мой мерный звон.Этим «пилли-вилли-винки-иннки-плей!»

(Все, что в голову взбредает, лишь бы в лад!)Я напомню напоить к ночи коней,А потом свалю где попадя солдат…

— Что за песня? — удивленно спросил Джек у своего соседа, рыжего парнишки с эмблемой одной из стрелковых рот. Тот вытаращил глаза:

— Ты чего?! Это же Киплинг — наш Киплинг! Ты что, не англичанин, что ли?! — и тут же отвернулся — слушать.

— Киплинг? — пробормотал Джек. Он читал «Книгу Джунглей», конечно, и на уроках литературы кое-какие стихи. Но этого там не было. Эх, черт, жаль, это же здорово! Жаль, жаль, что он слов не знает, вон многие поют, положив руки друг другу на плечи…

Перед боем, ночью, в час, когда пораБога звать или писать письмо домой,«Стрампти-тампти» повторяет до утра:«Ты держись, дружок, рискуй, пока живой!»

Я Мечты Опора, Я Чудес Пророк,Я за Все, Чему на Свете не Бывать;Если ж Чудо совершится, дай мне срокПодстроиться — и в путь ступай опять.По пустыням «Тумпа-тумпа-тумпа-тумп!» —У костра в кизячном смраде мой ночлег.Как воинственный тамтам, я твержу,грожу врагам: «Здесь идет победный Белый Человек!»

— Р-ра-а-а!!! — заревели вокруг, подбрасывая вверх самое разное — от гранат до курток. Эта песня в самом деле была для них, да более того, это была их песня! Со сцены начали стрелять вверх трассерами, и рев перешел в восторженный вой, разразившийся, в свою очередь, криками «ура!» на десятке языков.

Разноголосье кипело вовсю. Никто никого почти не понимал — и не от незнания языков, а просто от радостной обалделости. И в то же время каждый отлично понимал каждого. О чем мог кричать твой товарищ с таким же очумелым и радостным лицом, как у тебя самого? Да о том же, о чем и ты, — и все понятно!

В одном месте целая компания отплясывала акробатический рок-н-ролл. Девчонки и парни в военной форме, раскрасневшиеся, смеющиеся, вертелись, кружились, прыгали под одобрительный крик и свист друзей. Джек пожалел, что не умеет так плясать: он только теперь обратил внимание на то, что среди девчонок полно симпатичных, и военная форма лишь оттеняет их красоту.

Чтобы не огорчиться совсем, Джек двинулся дальше, высматривая ребят из отделения, но вместо этого на глаза ему попалась целая компания, окружившая рослого белокурого парня, который танцевал старый брейк. Джек залюбовался странно-пластичными движениями неизвестного танцора. Кто-то бросил ему автомат, он ловко поймал оружие и начал танцевать с ним, причем так, что оружие оставалось совершенно неподвижным в воздухе. Это было красиво и захватывающе, но интересными были и разговоры проходивших мимо людей…

— …Три километра бежим по кругу, и углы не срезать!..

— …Открывает дверь — а там обрыв.

— Очень удивился?

— В том-то и все дело, что ни капли! Плюнул вниз и закрыл дверь…

— …Ходил и кидал дымовушки в окна. Делать было нечего…

История про дымовушки заинтересовала Джека, и он уже хотел спросить, где это было и с кем, но его намерение неожиданно прервала песня — ее громко пели десятка три голосов:

Спишь одиноко в холодной темнице,

Но дверь отворится в темную келью,Сердце огня, сердце гордой волчицыРазбужено песней царя менестрелей.Сколько веков унижалась в плену,Час наступил отплатить за позор,Я иду колесо жизни вспять повернуть,И напишем тогда мы судьбы приговор.Разрушенье и боль, вечный голод и страх,Возведем в пустоте царство веры и стали,Ты идешь, и сверкают пожары в глазах —Ну а толпы свиней свою правду прожрали…