Там, где раки поют

Ближе к вечеру в “Конуре” потчевали сплетнями обильней, чем в закусочной. Шериф и Джо вошли в длинный, битком набитый питейный зал и направились к стойке, вырубленной из цельного соснового ствола и занимавшей всю левую сторону сумрачного зала. Завсегдатаи – одни мужчины, поскольку женщин сюда не пускали – сгрудились кто у стойки, кто за столиками. За стойкой хлопотали два бармена – жарили сосиски, креветки, устрицы, кукурузные оладьи, помешивали кашу, наливали пиво и бурбон. Свет был выключен, лишь неоновая реклама пива за окном, точно пламя костра, отбрасывала янтарные блики на усатые физиономии. В глубине зала стучали бильярдные шары.

Эд и Джо подошли к компании рыбаков возле стойки, и едва они заказали креветки с пивом, как тут же посыпались вопросы: “Есть новости? А что, отпечатков пальцев и правда нет? А старик Хэнсон у вас на примете? У него с головой непорядок, от него всего можно ожидать, мог на вышку влезть и столкнуть. Задачка не из простых, а?”

Эд и Джо кое-как справлялись – отвечали, слушали, кивали. Тут сквозь гвалт шериф уловил чей-то голос, спокойный и ровный; он оглянулся – перед ним стоял Хол Миллер, ловец креветок с катера Тима О’Нила.

– Можно с вами переговорить, шериф? С глазу на глаз?

Эд отошел от стойки.

– Конечно, Хол, пошли.

Они протиснулись к столику у стены.

– Еще по одной?

– Мне, пожалуй, хватит. Спасибо.

– Что ты хотел рассказать, Хол?

– Да надо бы поделиться, так ведь и спятить недолго.

– Слушаю.

– Ох… – Хол покачал головой. – Не знаю, может, и пустяк, ну а если нет, надо было раньше сказать. Не идет из головы то, что я видел.

– Выкладывай, Хол. Там и разберемся, пустяк или нет.

– В общем, насчет Чеза Эндрюса. Дело было в ту самую ночь, когда он погиб… я был с Тимом на промысле, в бухту зашли мы поздно, далеко за полночь, и мы с Алленом Хантом видели ее, эту самую Болотную Девчонку, она выходила на моторке из бухты.

– Вот как? В котором часу?

– Без четверти два или около того.

– Куда она направлялась?

– Вот то-то и оно, шериф. Курс держала прямо на пожарную вышку. Если не отклонилась, то должна была в той самой бухте причалить.

Эд выдохнул.

– Да, Хол, важная информация. Очень важная. Уверен, что именно ее видел?

– Ну, мы с Алленом оба ее узнали, даже переговорили на этот счет. И подумали об одном. Гадали, что ей здесь надо в такой поздний час – летит куда-то без огней. Счастье, что мы ее заметили, а то сбили бы. Поговорили – и забыли, а уж потом я смекнул, что к чему. В ту самую ночь Чез с вышки сорвался. Вот я и подумал: надо сказать.

– Кто-нибудь еще на вашем катере видел ее?

– Не скажу за других. Остальные тут же были, весь экипаж. Мы ей дали дорогу. Но я ни с кем больше об этом не говорил, повода еще не было. И после никого не спрашивал.

– Ясно. Правильно сделал, Хол, что рассказал. Исполнил долг. Ни о чем не беспокойся. Я потом вызову вас с Алленом записать показания. Давай-ка пивом угощу.

– Нет, я лучше домой. Доброй ночи!

– Доброй ночи! Еще раз спасибо.

Едва Хол поднялся, Эд поманил к себе Джо, который давно уже на него поглядывал. Выждав, пока Хол со всеми распрощается, они вышли за порог.

Эд передал Джо рассказ Хола.

– Во как! – откликнулся Джо. – Похоже, все сходится. Как по-твоему?

– Думаю, судья выдаст ордер на обыск. Но лучше все же убедиться окончательно, а там и к судье. А как получим ордер, поищем в ее доме те красные волокна, что нашли на одежде у Чеза. Надо выяснить, что она делала той ночью.

29

Трава морская

1967

В ту зиму Чез навещал Киа часто, почти каждые выходные оставался ночевать. Даже в промозглые сырые дни бродили они туманными зарослями – Киа пополняла коллекцию, Чез наигрывал на губной гармошке затейливые мелодии. Звуки плыли с туманом, проникали в глухие уголки низинных лесов, будто оседали в памяти болота, – когда Киа снова шла на лодке теми же протоками, то слышала музыку.

Как-то утром в начале марта Киа плыла одна в сторону городка; небо было в серых облаках, будто закутано в линялый свитер. Через два дня у Чеза день рождения, надо было купить в “Пигли” продукты для праздничного ужина – впервые в жизни Киа затеяла карамельный торт. Она уже воображала, как поставит его перед Чезом на стол, зажжет свечи, – такого в кухне не случалось с тех пор, как Ма ушла. Чез несколько раз обмолвился, что откладывает деньги на дом. Пора учиться печь, решила Киа.

Привязав лодку, она пошла вдоль пристани к ряду магазинов и в конце улицы заметила Чеза с приятелями. Он обнимал за плечи стройную блондинку. Киа продолжала идти, лихорадочно соображая, что это значит. Она никогда не подходила к Чезу в городе, если он был не один, однако на этот раз встречи не избежать, разве что броситься в море.

Чез и вся компания повернули головы, посмотрели на Киа, и Чез поспешно убрал руку с плеча блондинки. Киа была в белых джинсовых шортах – длинные ноги во всей их красе, две косички спускались на грудь. Все замолчали, глядя на нее. Подбежать бы к Чезу, да нельзя. Сердце разрывалось от обиды.

Когда она поравнялась с компанией, Чез сказал:

– А, Киа, привет!