Там, где растает мой след

Авдей ушел, даже не взглянув на нее. За ним следом многие потянулись: нагулялись. До утра в баре только по субботам тусили.

Валера уже без стеснения забирался ладонью Жене под подол. И целовал в шею, как во сне.

— Поехали? — хрипло проговорил он.

— Да, пора.

Они покинула бар, загрузились в машину. Оба были пьяны и веселы.

— Предлагаю погонять!

— Ой, не надо, ты же выпил.

— Ерунда, — отмахнулся он. — В коктейлях больше льда, чем алкоголя.

Больше она не возражала.

«Лансер» мчал их по шоссе, потом по объездной дороге, на бетонке чуть замедлился и начал подскакивать.

— Куда мы?

— Я везу тебя на прекрасное озеро.

— Разве оно не замерзло?

— И что в этом плохого? Закованное в лед, оно еще живописнее.

Но Жене озеро не понравилось. И место, куда они заехали. Какая-то мрачная глухомань: снег, местами вздыбленная земля, голые стволы деревьев. Если бы волк завыл, она бы не удивилась.

— Давай уедем? — попросила Женя. — Как-то не по себе мне тут.

— Да брось!

Он начал целовать ее, и на несколько секунд Женя забылась. Валера принялся гладить ее грудь, и это было приятно до тех пор, пока пальцы не сжались на соске.

— Мне больно, — не стала молчать она.

— Тебе это не нравится? — И надавил сильнее.

— Нет.

— Ты еще не расчухала кайфа. Доверься мне, детка. — И навалился на нее всем телом.

Женя уперла руки в его плечи и попыталась отстранить.

— Отпусти меня, пожалуйста.

— Расслабься ты!

— Не хочу, мне не нравится, — выкрикнула она и смогла-таки оттолкнуть его. — Уже поздно, поехали.

— Ладно, обещаю быть нежным, — скривил рот он.

— Валера, я хочу домой.

— А я трахаться! — Он быстро стянул с нее пуховик, хотел и пиджак, но тот застрял в локтях. — Так что давай ускоримся. Ты мне быстренько дашь, я тебя отвезу. Но если месячные, можешь отсосать, я даже на это согласен.

Что он такое говорил? Разве может принц исторгать из своего рта такие слова, как «трахаться» и «отсосать»?

Воспользовавшись ее замешательством, Валера снова накинулся на Женю. Теперь он кусал ее губы, лапал, раздвигал коленями ее ноги.

— Нет! — рычала она, сопротивляясь. — Отпусти меня.

— Ты на хрена поехала со мной? Любая дура понимает, что после бара девок, которых поят, везут трахаться. Ты согласилась, так что не строй из себя недотрогу.

— Я девственница, — привела последний аргумент Женя.

— Так я тебе и поверил. Замарашек вроде тебя с малых лет по кустам таскают. — Он раздвинул ее ноги, разорвал колготки. — Лучше тебе успокоиться, а то хуже будет.

— Нет!

— И кто мне говорит это? Пэтэушница из семьи алкашей. Радуйся тому, что у меня на тебя встал…

Она изловчилась и ударила его по лицу. Ногтем попала в глаз, и Валера взвыл. Но не остановился, а стал злее. Он схватил Женю за волосы и стал бить затылком о подголовник. Потом ремнем безопасности перетянул ее шею. Рукава пиджака, расширяющиеся книзу, вытянул, заломил ей руки и связал их за спиной…

В бардачке у Кондратьева лежала недопитая бутылка виски. Он достал ее. Еще и сигареты. Ноги Жени он тоже зафиксировал, чтобы не лягалась. Попивая виски, покуривая, он долго насиловал ее. А когда Женя надолго отключалась, тушил об нее сигарету. Ему больше нравилось, когда она сопротивлялась!

Насытившись, Валера отвязал безучастную девушку и вытолкнул из машины.

— Кому расскажешь, урою, — сказал он на прощанье.

Через минуту «лансер» со спойлером скрылся в ночи.

А Женя осталась лежать на мерзлой земле, припорошенной снегом, и молить Боженьку о смерти.

* * *

Она не умерла и даже не заболела. Насморк не в счет.

Когда у Жени появились силы на то, чтобы встать, она осмотрелась. Бетонка где-то рядом, и по ней можно выйти к объездной дороге. Значит, ей туда. Женя запахнула пиджак и пошла. Пуховик остался в машине, валялся на полу сзади, и больше надеть на себя было нечего. Она брела, не чувствуя холода и боли. И не думая ни о чем, кроме дома. Так хотелось оказаться под защитой его стен!

Как Женя не заплутала, знает только ее ангел-хранитель. Ни на бетонку, ни на объездную не вышла. Ковыляла на сломанных каблуках по лесу, пока не увидела замок. Она узнала его — кафе «Бастион». Стоял он на трассе, а напротив него поворот на ее городок. Дальше всего ничего, четыре с половиной километра до окраины. Хорошо, что Женя именно там жила.

Она смогла добраться до дома, никем не замеченной. Достала из-под коврика ключ, отперла дверь и ввалилась в сени. Все, теперь она в безопасности!

Осознав это, Женя потеряла сознание.

Очнулась она очень скоро. Холод пробирал до костей, немели пальцы рук и ног. Женя поползла в кухню, потому что не смогла встать. Она растопила печь и прислонилась к ее уютному боку. Печь остыла со вчерашнего дня, но готова была наполниться теплом и поделиться им с хозяйкой. Когда оно растеклось по телу, пришла боль. Разная, и тупая, и острая, и раздирающая лоно. Задрав платье, Женя глянула на себя. Она истерзана!

Женя разделась донага и принялась мыться прямо в кухне. Она обливала себя водой из ковшика, терла намыленной губкой для посуды (жесткой стороной), но все равно ощущала себя грязной. Наряд для телезвездочки Женя кинула в печь. Он не годен…

Как и та, что его сотворила!