Там, где ты (ЛП)

— Это государственная общеобразовательная школа, — говорю я Роберту. — Мистер Редмон прав. Здесь единственное, что важно, — это субъективное мнение, Роберт. И даже, если покажется, что что-то происходит...

— Ничего не происходит. Ничего!

Его слова ударяют меня словно молнией, и в моей голове эхом звучит голос Кики: «Глупый папа». Да. Так и есть. Чёрт! У меня появляется ощущение, что я его действительно подвёл. Он хотел быть всего лишь другом, а я всё испортил — понапридумывал себе, что между нами есть что-то большее. И теперь пути обратно нет.

— Роберт, я — твой учитель. Я могу быть только им. Я не могу быть твоим консультантом, врачом или...

— Я просил вас быть только моим другом.

— Я не могу.

Он смотрит на меня так, словно я — волк, только что скинувший с себя овечью шкуру.

— Вы смогли бы, если бы захотели, — фыркает он раздражённо. — Вы просто...

— Я больше не смогу с тобой обедать, — говорю я тихо. — Прости. Мисс Линкольн...

— Мисс Линкольн меня не знает.

Он смотрит в сторону пустой парковки. Начинает накрапывать мелкий дождик.

Мне не хочется продолжать, но я должен.

— Сделай для меня ещё кое-что.

Роберт поднимает подбородок вверх и закрывает глаза, будто ожидая, что сейчас на него обрушиться небо, потому что именно это и должно случиться.

— Удали все мои сообщения и свои сообщения, отправленные мне.

Его челюсти плотно сжимаются.

— И ещё удали мою фотографию. Я больше не смогу с тобой переписываться.

Роберт молчит. Следы измороси на его напряжённом лице собираются в крупные капли и увлажняют волосы. Я мучаюсь, видя его боль, зная, что я тому причина.

— Я всё ещё твой учитель, Роберт. Я всё ещё могу тебе помочь в этой роли.

Он открывает глаза и несколько раз моргает.

— Если вы, мистер МакНелис, переживаете за мою домашнюю работу по матанализу, — говорит он холодно, — то не стоит. Она будет у вас на столе завтра вместе с заданиями других учеников.

От его официального тона я вздрагиваю, но киваю в ответ. У Роберта есть право злиться. Я — взрослый, который позволил этому случиться. Протягиваю руку к дверной ручке:

— Будь осторожен по дороге домой. Увидимся завтра.

Он поворачивается уходить, но потом останавливается:

— Мой отец умер. Пару часов назад.

— Мне жаль, — говорю я, стараясь вложить в свои слова больше, чем просто сочувствие его утрате.

— Да. Мне тоже.

Роберт поворачивается уходить, а затем трусцой бежит через парковку к своей машине.

Роберт

Когда я возвращаюсь домой, подъездная дорожка пуста, но весь дом светится.

Я легко пробираюсь мимо кислородного компрессора, перегородившего дорогу к дверям гаража, и вхожу внутрь. Громко работает сушилка, а, в стоящую рядом стиральную машину, набирается горячая вода. Открыв крышку, вижу внутри простыни с кровати мамы и отца. В нос бьёт сильный запах отбеливателя.

Иду по непривычно тихому дому: никакой посуды в раковине, никаких подушек на полу, никаких крошек на диване.

Мама в своей комнате. Ей в одиночку удалось перетянуть огромный матрас. Теперь одна его половина лежит на пружинной сетке, а вторая — на полу. Недалеко от мамы из рамы торчит пружина, нагнувшись в сторону высокого комода.

— Где ты был? — спрашивает она мягко, стоя на коленях и смотря на меня с пола снизу-вверх.

— Просто катался.

— Нужно было позвонить или ответить на мой звонок. Я переживала. С тобой всё в порядке?

Я пожимаю плечами:

— Что ты делаешь?

Мама вздыхает, потом засовывает за ухо выбившийся из небрежно собранного хвоста локон волос. Она оглядывает комнату так, словно видит её впервые, потом прислоняется спиной к раме кровати и приставляет крестообразную отвертку к винту.

— Убираю.

Мама сейчас занята тем, что уничтожает все следы болезни и смерти, которые медленно пропитывали её спальню в течение последнего года или около того. И начала она с кислородного компрессора и простыней. Теперь настала очередь поручня, прикрученного к раме кровати.

— Давай я, — говорю, забирая у неё отвёртку. Мама опускается прямо на попу и отклоняется назад, пока не упирается спиной в аквариум.

Я выкручиваю первый винт и кладу его на ковёр. Краем глаза вижу, как она разматывает из рулона, валяющегося на шезлонге, мешок для мусора. Потом она открывает шкафчик под аквариумом, вытаскивает из него всё содержимое и запихивает в мешок.

Второй винт наполовину выкручен, но я останавливаюсь и смотрю на неё какое-то время:

— Ма, что ты делаешь?

Уже открываю рот, чтобы спросить, что, по её мнению, будут есть рыбки, когда мой взгляд поднимается вверх и натыкается на пустой аквариум. Вокруг самых разных фильтров продолжает пузыриться вода, в потоке всё также плавают живые водоросли, но других признаков жизни нет. На влажном ковре возле аквариума я замечаю большой сачок. Молча кладу отвёртку на выступ рамы кровати и иду на кухню.