Там, где ты (ЛП)

Когда мы пробираемся через толпу студентов на тротуаре перед клубом, рука Эндрю лежит у меня на плечах. На нём одна из его пятничных футболок («Математик-ботан»), джинсы и кеды, и выглядит он так, будто его только что выдернули из его комнаты в общежитии. Перед нами расступается группа студенток, готовых пропустить нас вперёд. Кто-то восхищённо присвистывает.

— Красавчик, надеюсь ты покажешь сегодня своего Ашера, — говорит Эндрю мне в ухо.

— Конечно, покажу. А ты снова будешь тащиться от заезженного старого Мика Джаггера?

— Удар ниже пояса, — говорит он, притворяясь, что душит меня. — Вообще-то, я собираюсь выпустить сегодня на свободу своего Адама Ламберта, раз он тебе так нравится, друг.

— Боишься, что я ослепну от твоей неотразимости?

— Возможно. Но тогда позже тебе придётся искать меня на ощупь.

Я останавливаюсь, а он поворачивается и смотрит на меня с широкой улыбкой.

— Ладно, тогда мы возвращаемся к машине, — говорю я, разворачиваясь уходить.

— У-у, — бросает Эндрю и хватает меня за руку, пока я не успел отойти. — Мы танцуем. А потискать ты сможешь меня и позже.

— Одно условие.

— Какое? — спрашивает он.

— Ты больше не будешь называть меня «другом».

Какое-то время он изучает моё лицо, потом говорит:

— Пошли, малыш, потанцуем.

Даже не знаю, что мне нравится больше: танцевать или смотреть на Эндрю, который совершенно забыл сегодня ночью, что он — взрослый. На забитом под завязку танцполе он танцует совсем близко. Мы трёмся друг о друга и во время медленных композиций целуемся взасос. Я совершенно забыл, что он — мой учитель. Ровно до того момента, когда в перерыве к нам приближается фигуристая розоволосая девушка с кольцом в губе и бросает Эндрю: «Я тебя знаю».

Он застывает и по лицу видно, что он пытается найти в своей памяти картинку, которая бы соответствовала виду дамочки, и очень надеется, что результат будет нулевым.

— Данн Холл, верно? — продолжает она, тыкая в него пальцем. — Ты был на осенней тусовке с Крюгером. Насколько помню, ты переспал с какой-то пьяной рыженькой, — она бросает на меня оценивающий взгляд, потом снова смотрит на Эндрю, подняв брови.

Эндрю тоже смотрит на неё с удивлением.

— Я «гибкий», — отвечает он невозмутимо.

— Хм, — говорит она, окидывая его взглядом с головы до пят. — Увидимся на весенней тусовке, красавчик.

— Ага, — говорит он. Когда девушка поворачивается и уходит, Эндрю хватает мою руку и тянет меня в противоположном направлении. — Пошли отсюда, — шепчет он мне на ухо.

Красавчик... Весь следующий час я удивляюсь его гибкости на заднем сиденье моей машины.

Да, он действительно очень гибок.

Мы наслаждаемся покоем после горячих «танцев», когда я решаюсь сказать:

— Мне нужно тебе кое в чём признаться.

Эндрю

Может, этого мне не хватало в старшей школе? Страстно целоваться взасос и обжиматься на заднем сиденье машины на тускло освещённой парковке? Ударяться головами о ручку двери в попытке вытянуться на сиденье, которое на полметра короче нашего роста? Задерживать дыхание каждый раз, слыша чужой голос и звук закрывающейся двери или видя луч света в окнах?

Я теперь взрослый, но прячусь здесь как ребёнок. Я не делал этого даже когда был подростком. Конечно, предпочтительней было бы лежать на большой двуспальной кровати. Диван бы тоже подошёл. Но я не жалуюсь.

И вдруг Роберт говорит, что хочет признаться.

— Только прошу, не говори, что тебе шестнадцать, — шучу я. Но, по правде сказать, я боюсь именно этого. А это будет означать, что к моему растущему списку преступлений добавиться ещё одно — половая связь с лицом, не достигшим совершеннолетия.

Роберт широко улыбается, шарит рукой по полу, пока не находит свой телефон. Скорее всего тот выскользнул из кармана, когда я стаскивал с парня джинсы. Роберт нажимает кнопку, загорается экран. Он недолго что-то ищет, водя по тач-панели пальцем, а потом поворачивает телефон ко мне.

На фотографии я, стою, уперевшись в алюминиевый поручень под доской, у себя в классной комнате. Руки сложены на груди. Кажется, я кого-то слушаю.

— Как тебе не стыдно фотографировать своего учителя в школьное время. Мне следовало бы наказать тебя.

— Да? И как же?

— Не искушай меня или придётся продемонстрировать.

В приглушённом свете его улыбка исчезает и лицо становится серьёзным.

— После того, как ты ушёл тем вечером, мне захотелось оставить кое-что себе, — говорит он тихо. — Хоть ты и повёл себя со мной как сволочь. Я просто хотел оставить себе кусочек тебя.

Провожу пальцем по его брови, потом забираю у него телефон и удаляю фотографию:

— Больше никаких фотографий. Теперь ты можешь оставить себе всего меня.

По дороге домой наступает моя очередь задавать вопросы: домашние питомцы в детстве? Не было из-за аллергии у отца. Любимый способ времяпрепровождения после обеда? Играть в Xbox (что же ещё — ему же семнадцать!) Лучший фильм, просмотренный в этом году? «Горбатая гора». (Да, фильм шаблонный, но он купил DVD и некоторые сцены пересматривает снова и снова).