Тамбовский волк

Проверив отчёт, антоновцы забрали из кассы все деньги — около миллиона рублей. После чего всех сотрудников и крестьян собрали в одну большую комнату.

— Коммунисты есть? — спросил старший, который и требовал отчёт.

— Я — коммунист! — после некоторой паузы отозвался один из сотрудников.

— В сторону!

К нему тут же подошли двое антоновцев и отвели в дальний угол.

— Ещё коммунисты есть?

Молчание.

— Ты что, хочешь сказать, что тебя, беспартийного, назначили начальником? — обратился старший антоновец к Пьяных.

— Да нет, конечно, я тоже коммунист, — сознался председатель.

Старший кивнул своим помощникам, те подвели Пьяных к первому коммунисту. В конечном итоге нашёлся ещё один, да к тому же, австрийский военнопленный. Всех троих расстреляли.

— А вы все слушайте меня! — обратился старший к остальным арестованным. — Кто ещё будет замечен в пособничестве большевикам, будет расстрелян так же, как и эти. Весь гарнизон Кирсанова на нашей стороне, ревком расстрелян, волисполком и милиция — арестованы. А теперь, мужики, марш по домам и милости просим к нашему Александру Степанычу.

Антоновцы заторопились. Запрягли пару упродкомовских лошадей, забрали все пишущие машинки, настенные часы, кое-какую одежду, даже умывальник с зеркалом (в лесном хозяйстве всё пригодится!), а также продналог, привезённый в этот день крестьянами — пуд соли, полтора пуда сахара, свежее мясо. Всё это уложили на подводу, сами сели на своих лошадей, у которых вместо седел были привязаны подушки, а стремена сооружены из верёвок, и ускакали.

Служащие тут же дозвонились до отделения милиции, милиционеры быстро бросились в погоню, но антоновцев уже и след простыл.

Однако месяца через два, при очередной облаве на Инжавинский лес чекисты напали на стоянку лесных людей. Самих партизан, человек двенадцать, задержать не удалось, зато была обнаружена их замаскированная трёхкомнатная землянка, в которой оказались практически все вещи, изъятые в своё время из инжавинского Упродкома. А кроме того, чекисты ещё и поживились собственно партизанским добром — тридцатью парами солдатских сапог, и таким же количеством винтовок.

57

Антонов стоял на вершине народного бунта. Где-то там, под ним, внизу копошились более или менее успешно другие крестьянские вожди, ещё не примкнувшие к нему, не вставшие под его начало, но неминуемо шедшие к этому, ибо все прекрасно понимали, что растопыренные пальцы одной руки выглядят куда менее грозно, нежели пальцы, собранные в кулак. Все полны решимости и амбиций. Впрочем, только такие люди и могли возглавить восстание (большое или маленькое, в данном случае, не суть важно). Среди них были: Колесников, братья Матюхины, Васька "Карась", Плужников, Бадов, семейство Косовых (отец, два сына и дочь — Маруся). Кстати, семейство весьма примечательное. Отец, Михаил Косов — довольно преуспевающий кулак и, соответственно, лютый враг советской власти. До революции он скупал в окрестных сёлах продукты и на двух телегах отправлял их в город на продажу. Таким образом, капитал его прирастал. Тем не менее, ненависть отца не помешала старшему сыну, Ивану, оказаться в рядах чекистов. Но даже кожаная куртка и удостоверение чекиста не помешали Ивану вместе с отцом удавить на шнуре сотрудника тамбовской Губчека, и остаться при этом безнаказанным. Два же других сына — Дмитрий и Константин — вместе с отцом взялись за оружие, и пошли воевать против коммунистов. Дочь же и сестра Косовых, Маруся, и вовсе оказалась легендарной личностью. Красивая, русоволосая, с длинной косой, волевая, в отца, девушка, завидная невеста в прежние годы, отличалась крутым характером и особой жестокостью в борьбе с коммунистами и советскими работниками. Её настоящую фамилию знали лишь приближённые. Для всех остальных она была просто Марусей. Даже тамбовские чекисты долго путались, пока не выяснили её настоящие корни: одни считали, что под этим именем скрывается эсеровская предводительница Мария Спиридонова, поменявшая столичный кабинет на деревянный сруб в тамбовском лесу; другие же были убеждены, что это известная анархистка Мария Никифорова. Впрочем, кто бы она ни была, за поимку Маруси тамбовские власти назначили щедрую награду любому, кто доставит её живой или мёртвой. Но, влюблённые в свою атаманшу, лесные братья берегли её, как зеницу ока, и близко никого из чужаков к ней не подпуская.

Однако, и Антонов не был кошкой, гулявшей самой по себе. Над ним, или за ним, тоже стояли люди. Донской, Баженов, другие руководители партии эсеров. Но в последнее время все концы нитей сходились к одному человеку — бывшему тамбовскому присяжному поверенному, бывшему домовладельцу и землевладельцу Фёдорову. Тоже, по-своему, замечательному типу.