Тамбовский волк

Антонов появился в селе Рудовка в северной части Кирсановского уезда практически в открытую. Чекисты несколько ослабили хватку после расстрела Лощилина, и Антонов не мог этим не воспользоваться. К тому же, у него в Кирсанове остались свои надёжные осведомители, сообщавшие ему о каждом шаге чекистов и нового начальника уездной милиции. С Антоновым был неизменный спутник подобных мероприятий — Иван Ишин, лучший оратор среди местных эсеров, а также верный оруженосец и биограф Дмитрий, младший брат.

Основная масса мужиков была в поле на ржаной уборке. Вдруг в местной церкви зазвонил колокол. Началась суета. Крестьяне не поймут, что случилось. Скорым шагом направились к центральной площади.

— Опять — либо яйца, либо масло, — предположил один, вышагивая по тропке.

— А чего ещё можно ожидать от этих Советов, — согласился другой.

— Да не, мужики, — покачал головой третий. — Глянь-ко на энтих гостей: не то солдаты, не то милиция, не то красноармейцы. Да и к чему набат?

— И то правда, ни на кого не похожи, — кивнул первый, всмотревшись в гостей.

— Видать, что-то не ладно, — снова согласился второй.

Без малого всё село собралось за короткое время. И попробуй не пойти: твой же сосед тебя и погонит. "Идти, так всем! Чем же ты счастливее?" Антонов, сидя в седле, обвёл глазами собравшихся мужиков и баб. У него даже сердце застучало учащённее: все, как на подбор, ладные, уверенные в себе, хотя и немного измученные, очевидно, нередкими визитами продотрядовцев. И таких людей, таких хозяев большевики хотят заставить уважать голодранцев? Да ни в жисть!

— Здорово, мужики! — крикнул Антонов.

— Здорово, коли не шутишь, — ответило ему несколько голосов.

— Коли есть дело к нам, говори скорее, и уходи с богом, — выкрикнули другие. — Работы у нас много, коли не знаешь. Некогда лясы точить.

— Дело у меня к вам, действительно, есть, — Антонов понял, что нужно сразу брать быка за рога. — Но сначала разрешите познакомиться. Меня зовут Антонов. Если кто не знает, ещё недавно я был начальником уездной милиции в Кирсанове.

— Почему был-то? Проворовался, что ль? — рискнул пошутить один из мужиков.

— Да нет, мужики! Большевикам не понравилось, что я заступался перед советами, перед властью за вас, мужиков. Требовал отменить все эти комбеды и продотряды. Вот они меня и прогнали. Даже убить хотели.

Мужики перестали перешёптываться и стали прислушиваться к словам нежданного гостя. Антонов понял, что он зацепил их. Значит, можно переходить и к сути.

— Неужели вам нравится то, что творится сейчас в нашей матушке России?

Антонов замолчал, ожидая хоть какой-нибудь реакции. И дождался.

— Кому ж такое может понравиться? Отродясь такого не было, чтобы голодранцы диктовали нам, что нужно делать!

— И то правда! Батрак хозяину не указ!

— Вот и я говорю, мужики, — заулыбался Антонов. — Пришёл конец нашему терпенью! Перебьём коммунию, освободим Россию! Лучшие земельные участки они отвели под коммуны и совхозы, крестьянство изнывает под бременем непосильных развёрсток. У тебя, трудящийся люд, они выгребали без меры хлеб, не считаясь с твоими нуждами, тащили плуги, сохи, бороны, хомуты, лошадей, корм, отбирали семена...

И тут на площади воцарилась мёртвая тишина. Крестьяне переваривали услышанное. Одним показалось, что они и сами думали именно так, только боялись вслух произносить такие мысли. Другие испугались. Третьи, самые осторожные, подумали: не провокация ли это? Но Антонов, не давая мужикам, как следует, переварить свои слова, продолжал:

— Не робейте, братцы! Ничего, что Россией правят Троцкие да Петерсы! Не надолго их хватит, измотаются, сукины дети. Намылим мы им верёвки! Не справиться Ленину с народом!

Последняя фраза потонула в сочувственном гуле. Рудовка была уже антоновской. Это стало понятно. Нужно было только объяснить мужикам, что делать. А делать особо ничего и не нужно было — только лишь идти на волость и убирать неугодную власть, да выбирать новые Советы, из своих людей, из хозяйских мужиков.

Соседние деревни Васильевка да Никольское поддержали и Антонова, и своих соседей. А вскоре забунтовали сёла Вышенка и Глуховка. Но силы были неравными, да и опыта бунташного у Антонова и у тамбовчан пока ещё не было.

Так Александр Антонов впервые во всеуслышание заявил о себе. Пускай людей у него было раз-два и обчёлся, а оружия у мятежников ещё меньше, пускай это, первое, его восстание продолжалось всего пару дней и было легко подавлено уездными властями (как пожалел Меньшов, что ему не удалось в тот раз сразу поймать Антонова), но он почувствовал, что люд тамбовский лёгок на подъём. Просто чуть-чуть рановато ещё. Пусть коммунисты побольше дров наломают. А он, Антонов, пока кликнет клич по губернии, да начнёт собирать людей. Желающие услышать его — услышат!

Он ушёл в инжавинские леса. Там его мог найти разве что волк или кабан.

42

Брошенные в землю ростки спустя всего неполные несколько дней дали новые всходы. Причём, практически в тех же местах.