Таможня дает добро

- Знаю я силу свежего воздуха. Ты мне об этом не рассказывай. Два года после тюрьмы свежий воздух нюхал и больше не хочу. Не хочу больбольше свежего воздуха! Может, тебе сотовый телефон оставить, а, Адам Михалович? Он возле трассы работает.

-Не нужен мне телефон.

- Значит, договорились. И больше базарить не будем Через недолю я к тебе приеду.

— Что ж, приезжай, гостю я всегда рад.

Барановский взял со стола большую пластиковую бутыль с минеральной водой, наклонил над стаканом.

— Погоди, не пей ты эту ерунду, я тебя родниковой угощу. Вода — как слеза, — Самусев поднялся, железной кружкой зачерпнул воды и поставил перед гостем.

Барановский жадно выпил воду и уже не платком, а рукавом плаща промокнул влажные губы. Его ребята стояли у машины и курили.

— Хорошая машина, красивая, — выйдя на крыльцо, произнес Адам Михайлович.

— Могу и тебе такую купить.

— Брось, Гена, зачем мне, старику, такая машина? С меня и «Жигулей» хватит. Вот только мотор немного отремонтировать, и все будет в порядке.

Коля, увидев, что хозяин спускается с крыльца, открыл дверь джипа.

Барановский обернулся, посмотрел на Самусева.

— До встречи, Адам Михайлович, — крепкая рука с короткими пальцами выскользнула из кармана плаща и двинулась к Самусеву. Тому ничего не оставалось, как пожать широкую ладонь с колючим перстнем на безымянном пальце.

Джип качнулся, когда хозяин сел в машину, взревел мотором и, развернувшись на деревенской улице почти на месте, как танк, выбросив из‑под колес темную землю, помчался к дороге.

А Самусев все стоял на крыльце, глядя вслед иномарке, черной и красивой, как дорогой гроб.

—- Будь ты неладен, мерзавец конченый!

Адам Михайлович вернулся в дом, налил себе еще полстакана водки, залпом проглотил, запил водой из ведра и принялся убирать со стола. Через десять минут уже ничего в доме не напоминало о визите гостей. Продукты были спрятаны в старомодный холодильник «ЗИЛ» с округлыми аэродинамическими формами, а на холодильнике тикал будильник, такой же старомодный.

— Тяжелая жизнь начинается, — пробормотал Самусев.

Глава 3

Геннадий Павлович Барановский за те четыре года, которые провел за решеткой, не только не потерял вкус к жизни, а наоборот — за два года на воле наверстывал упущенное в холодных, сырых камерах. Сейчас он не отказывал себе ни в чем. Для того чтобы жить так, требовались немалые деньги. Геннадий Павлович развернул кипучую деятельность. Слава Богу, сейчас мест для приложения сил было предостаточно, деньги, казалось, сами плыли в руки, только не зевай, хватай удачу и крепко держи, не отпускай ни на секунду.

Работать Барановский умел. Организаторский талант ом имгл от природы, это был, так сказать, дар, данным ему свыше. И свой дар он эксплуатировал не жалея. За дна года на свободе он умудрился стать хозяином трех небольших магазинов, одного склада и вовсю торговал продуктами питания. Барановский прекрасно понимал, что-что, а кушать людям хочется всегда. Но магазины являлись только прикрытием,так сказать,верхушка айсберга,которая всем видна,на которую в случае чего всегда можно сослаться, когда налоговая инспекция или сотрудники правохранительных органов поинтересуются: — «А откуда это у вас, гражданин Барановский Геннадии Павлович, такая роскошная квартира в центре города и столько дорогих вещичек?».

«Как это откуда, я работаю не покладая рук и день и ночь. У меня как‑никак три магазина, один даже для бедных, для пенсионеров. Я помогаю малоимущим, в общем, чего вы от меня хотите? Налоги Я плачу, поэтому и сплю спокойно.»

Но магазины магазинами, а основным источником доходов являлась левая водка, которую Геннадий Павлович со своими компаньонами привозил из Прибалтики. Там, в Латвии, уже благополучной и буржуазной, на Барановского работал небольшой спиртзавод, и два раза в месяц двенадцать человек проверенного персонала ночью выходили на работу, разливали водку. Водка, естественно, была левая, неучтенная, бутылки грузились в картонные ящики и через границу переправлялись в Беларусь. А у Беларуси, как известно, с Россией границы, как таковой — с таможней, с пограничниками — не существует. И через Беларусь машины с водкой прибывали в Россию, в Подмосковье. А вот здесь уже Геннадий Павлович и его компаньоны водку распределяли по торговым точкам.

В переправке им помогал военный пенсионер — бывший полковник ракетных войск Саванюк, живший в городке Браславе на самой латышско–белорусской границе. Он сумел построить свою жизнь так, что таможенники боялись и слушались его почти беспрекословно. Случалось, их преступному бизнесу пытались помешать, и тогда Саванюк жестоко разбирался с искателями правды, невзирая на лица и должности. Жертвой мог оказаться и милиционер, и егерь, и инспектор рыбнадзора, а то и простой грибник, случайно увидевший переправку левого товара.