Танец королей и воров

Вишневый ликер. Медовые пирожные, покрытые сахарной глазурью. Жареная перепелка в брусничном соусе. Сладкие и сочные запахи впились в меня, как забытый кошмар, когда тюремная повозка вкатилась во двор маскарада.

Великолепные столы, накрытые шелковыми тканями, стояли в каждом углу, а в центре располагался лакированный деревянный помост с двумя тронами с высокой спинкой и бархатными подушками.

Менестрели и озорные шуты репетировали в углу с лирами, лютнями и сыромятными барабанами. Знакомые мелодии народных песен неслись с того конца двора, где шумные балагуры в масках плясали или балансировали на ходулях.

Крепостные бегали к столам и обратно, расставляя золотые тарелки и тонкой работы питьевые рога для пира на завтрашнем закате. Серебряные колокольчики звякнули, когда повозка прогремела под парой низко висящих ветвей деревьев, увитых лентами и бубенцами. Когда листья задрожали, сквозь прутья решетки прорвались облака золотой и серебряной пыли.

Ари чихнул и разогнал пыль рукой.

– Ну, по крайней мере, к нашему празднованию все будет уже готово.

Я усмехнулась. Верно, по крайней мере, это.

Пока нас везли мимо, все взгляды были устремлены в нашу сторону. Одни крепостные смотрели нам вслед со страхом перед неизвестным, другие хлопали в ладоши и хвалили скидгардов за то, что поймали того злодея, который у них там за решеткой сидит. Одна женщина в холщовом чепце на светлых кудряшках изучала повозку. Мы встретились глазами через решетку. Я не была уверена, но, судя по тому, как она прикрыла рот рукой, мне показалось, что она поняла, кого именно схватили.

Внушительный черный жеребец зацокал копытами, притормозив возле повозки с той стороны, где мои пальцы сжимали решетку.

– Скажи-ка, злоносец тебе когда-нибудь говорил, отчего так меня презирает? – промурлыкал Сабэйн со своего жеребца. – Мы, знаешь ли, не всегда были врагами.

Я запрокинула голову:

– А мне какое дело? Если сейчас ты враг моего мужа, значит, и мой тоже.

Сабэйн сдавленно хихикнул:

– Без вопросов? И ты просто слепо следуешь за злоносцем?

– Ой, не переживай. Я знаю, тебе должно быть трудно осознавать, что у тебя нет женщины, которая бы дарила тебе такую же преданность.

– Едва ли. – Сабэйн притормозил своего коня, чтобы наклониться поближе к решетке. – Злоносец презирает меня за то, что я сделал то, чего он не смог.

Я отвернулась, давая понять, что предпочла бы не слушать то, что говорит его глупый рот.

Сабэйн не обратил на это внимания и продолжил трещать:

– Мы были ценными аномальщиками Черного Дворца. Двумя сторонами одной медали. Ивар пожелал проверить, кто из нас двоих мощнее.

Кулак сжался у меня на коленях.

– Хочешь знать, кто из нас победил? – Моего ответа Сабэйн дожидаться не стал. – Я. Вот та мелочная причина, по которой твоему мужу противен сам вид Черного Дворца. Он был в чести, а потом впал в немилость, потому что не сумел выполнить то, чего потребовал от него Ивар.

– Ну и что это было? – Проклятье, Малин. Злость вскипела, переливаясь через край. Я не могла держать рот закрытым, когда расстояние и неизвестность между мной и Кейзом вынуждали меня балансировать на грани безумия.

От моей несдержанности стало еще хуже, когда Сабэйн заулыбался, словно что-то выиграл.

– Он не смог меня убить. У него были все шансы. Ивар заставил нас биться насмерть. Кейз прижал меня, мог бы перерезать мне горло, но в то время он считал меня, наверное, другом. Что за дурак?

Мое сердце пошло трещинами. Мне захотелось вырвать Сабэйну язык.

– Дурак, потому что не бывает в жизни никаких настоящих друзей. Лишь выживание. Он отказался нанести смертельный удар. – Светоносец вздохнул с плохо скрываемым удовольствием. – Лорд Магнат дал мне возможность его убить. И я ей воспользовался.

– И все же он жив. И все же пугает тебя.

Улыбка Сабэйна увяла.

– Я манипулировал им при помощи надежды, а затем с огромным удовольствием присоединился к рифтерам дворца, разрывавшим его на кусочки. Если бы мольбы Луки Грима не смягчили его отца, Ивар бы нас ни за что не остановил. – Сабэйн натянул обитую мехом уздечку. – А лучше всего было то, воровка памяти, что, крича, он держался за тошнотворную надежду, будто выживет и вновь увидит ту девочку. Это не давало ему смириться со смертью. Ну и каково это: знать, что именно ты продлевала ту пытку, от которой он не мог спастись?

Шрамы, исполосовавшие спину Кейза. Какая же ярость, какая личная ненависть вошла в эти отметины. Я заморгала, прогоняя слезы. Если Кейзу не представится шанс сломать Сабэйна, то я с радостью возьму эту задачу на себя.

– Наверное, чувствуешь себя таким храбрым, – сказала я. – Пытал ребенка, который рискнул своей жизнью, чтобы спасти твою. Подумать страшно, как же боги будут тебя презирать, они ведь вышвырнут тебя из своих чертогов, когда ты будешь лежать при смерти, давясь собственной кровью. В одиночестве.

Челюсть Сабэйна дернулась.

Я жестоко рассмеялась.