Танец с клинком

Энергетика комнаты забурлила, сворачиваясь в тугую спираль вокруг семейного ложа. Незримое достигало такой концентрации, что эманации проникли в реальный мир, воплощаясь вихрем мельчайших кровавых капель. Алекса с видимой неохотой прервала поцелуй и, приподнявшись над любовницей, прокусила запястье. Закапала кровь, орошая раскрытые губы китаянки частым солёным дождём.

И зазвучали слова. Гортанные, грубые, шершавые. Каркающие. Жуткие. Повторяющиеся в странном и рваном ритме, они со скрежетом царапали слух, внушая страх и порождая безотчетную панику.

Алекса истово молилась. Молилась первому из Кровавых патриархов, что после смерти стал богом всех Проклятых. Мне стало не по себе. За это сжигали на костре. До сих пор.

Литания на языке валахов то срывалась на крик, заглушая все звуки, то едва слышно шептала со всех сторон, проникая глубоко в душу. Наблюдая за ритуалом обращения глазами фантома, я не мог избавиться от ощущения присутствия неведомого зла и леденящего мороза в кончиках пальцев. Воронка энергетического кровавого вихря, пульсируя, словно в такт биения сердца, уменьшилась в несколько раз, встраиваясь в кровавую капель из руки моей женщины…

Мэйли рванулась. Напрягшееся обнажённое тело выгнулось дугой, корчась в припадке. Я ждал этого момента. Ритуал не ведает двусмысленных формулировок: перерождение доступно лишь тем, кто уже умер. Мэйли закричала. И умерла.

Всё шло по плану. И мне предстояло попытаться помочь своей жене. Хоть как-то. Я закрыл глаза и мысленно позвал Мэйли обратно. Слова рикошетили многократным эхом, высекая образ ушедшей за грань души.

И зов не мог не достигнуть своей цели. Прямо передо мной буквально на несколько мгновений предстал полупрозрачный силуэт обнажённой наложницы. Сложенные в молитвенном жесте ладони, выбившиеся из-за ушек пряди тонких чёрных волос. И пустой бессмысленный взгляд.

«Вернись, Мэй… Вернись!!!»

Зов был услышан. Уголки её губ дрогнули слабой улыбкой, а в глазах промелькнули отблески пробудившейся души. Девушка шагнула вперёд, разорвав расстояние между нами, и исчезла. Растворилась в воздухе.

Возмущение туго скрученного вихря Силы вдребезги разметало обстановку спальни и исчезло. Бронированные стёкла окон застонали, покрываясь сеточкой тонких трещин. Наша роскошная кровать задрожала, рассыпаясь на составные детали, и шумно осела, а разлетевшиеся в стороны деревянные части гармонично дополнили получившийся хаос. И навалилась тишина.

Звонкий шлепок по ягодицам разорвал тишину в клочья. Дом будто вздохнул, пробуждаясь от спячки. Послушался топот слуг и охраны, тревожно взвыла сигнализация. И на фоне этого шума уже никто не смог бы различить первый крик Перерождённой. Неуверенный, сдавленный, первый из многих. Полный желания жить дальше…

* * *

Фантом беззвучно и бесследно истаял, оставив меня в прежнем задумчивом положении. Закинув ногу на подлокотник кресла, я вытянулся поудобнее и, цапнув со столика офицерский планшет, меланхолично пролистал выведенный на дисплей документ. Доклад Эдогавы.

Судьба в очередной раз наглядно продемонстрировала, что у неё на меня планы. И уверенно доказывала: приоритет у этих планов повыше, чем у моих. С дисплея на меня угрюмо таращились сразу двое. Любой уроженец Островной империи безошибочно опознал бы в них своих соотечественников, а вот в России ребята успешно косили под бурятов. Во всяком случае, именно такая национальность значилась в их документах, что успел отыскать и приложить исполнительный контрразведчик.

Артур Григорьевич превзошёл сам себя. Доклад пестрел алым шрифтом вставок – выводы аналитиков и опытного наёмника органично вплетались в сухой, казённый текст Эдогавы, дополняя и раскрывая некоторые небезынтересные подробности.

Клан Такэда отправил за мной далеко не убийц, а приставил шпионов. Мои враги сделали это заблаговременно, и после моего возвращения из Японии в Сибирске уже разрасталась сеть осведомителей, явок и агентов влияния.

«Переиграли. – Флегматичный тон дедушки подлил масла в тусклый огонёк раздражения. – Как этого… Как говорят русские? Лох?»

«Не смешно», – беззубо парировал я, не чувствуя в себе сил на перепалку.

Стоило признать, Такэда обставили всё красиво. Если немедленно не взять сеть в разработку и дать ей ещё немного времени, ячейки агентов уйдут на дно, и всё потеряет смысл.

К моему счастью, доклад догадались перевести на русский. Поправив на ухе гарнитуру связи, я вооружился стилусом, вырезал из текста лишнее и начеркал в планшете несколько строчек. Пометив документы грифом ограниченного доступа, разослал его младшим командирам «Вьюна».

– Артур Григорьевич! Вы вовремя…

Рукоположённый лично мной главный и пока единственный «молчи-молчи» новообразованной службы безопасности рода Хаттори учтиво склонил голову и выжидательно замер у дверей. В каждом его движении и деталях одежды сквозила армейская выучка. Сквозила, напоминая о его прежних хозяевах. Этот пёс не раз сослужит верную службу, но преданности от него ждать не стоит. Меня утешал лишь тот факт, что незаменимых людей не существует.