Танец стихий

– Спасибо, Харелий, пока ничего. Нет, постой, – мне в голову пришла мысль, как немного поднять настроение. – А можно сюда привести Настю с флейтой?

– Настю можно, – с сомнением в голосе ответил анах. – А вот жены с именем Флейта у мицара нет…

Рассмеявшись, я в бессилии опустилась на мягкий пол. Через минуту под стеклянным куполом сидели мы с Настей вдвоем: я попросила девушку немного поиграть для меня. Подруга с радостью согласилась.

Я сидела в темноте ночи, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Слушая волшебные звуки флейты, извлекаемые очаровательной и доброй девушкой, смотрела на мерцание звезд. По щекам текли слезы, но на сердце было спокойно и тепло. Потому что это не грусть, а просто очищение души.

Проснувшись посреди ночи, я поняла, что Настя убаюкала меня своим искусством. Девушки в комнате не было: видимо, Харелий отвел ее обратно. Но зато напротив сидел мицар. Роже смотрел на меня: янтарные глаза анаха слегка фосфоресцировали в темноте, создавая иллюзию, что в комнате нет живых существ, а есть только эти немигающие глаза.

– Давно ты здесь? – деревянным голосом спросила: после нашего разговора я надеялась, что не увижу мага долго, поскольку надо было переварить услышанное.

Мицар не ответил, даже не шевельнулся. Может, он спит с открытыми глазами? Я же толком не знаю: они то мертвые, то раненые, то активно передвигающиеся… честно говоря, вообще удивительно, что анахи могут спать. Едят раз в неделю, может, и спят раз в месяц.

– Ты жив, чудо? – я помахала рукой перед раскрытыми глазами Роже.

– Жив, – тихо ответил он: я вздрогнула от звука его хриплого голоса.

– А что сидишь и смотришь? – подозрительно уточнила я. – Загипнотизировать меня хочешь?

– Просто хочу, – спокойно откликнулся Роже. – Но после нашего разговора я не так уверен, что хочешь ты.

– Эх, – я расплылась в довольной улыбке, – если бы я сама это знала, жила бы в тысячу раз спокойнее и счастливее. Мне есть не давай, дай помучиться в размышлениях, чего это я хочу… и хочу ли я чего? Но твой курс верный, действуй в том же фарватере… особенно мне понравилось то, что ты дождался, пока я разрешу. Но в следующий раз заранее дозволяю не дожидаться. А то вдруг не проснусь ночью, что теперь, так и остаться без сладкого?

– Слишком много говоришь, – только и ответил Роже, запечатывая мне рот поцелуем для верности: правильно, это хороший, а главное, приятный способ заставить меня заткнуться.

Глава 17

Утро встретило уже привычной щекоткой наглых лучиков ярких оранжевых солнышек. Я, даже пискнув от восторга, сладостно потянулась и рассмеялась от хорошего настроения, охватившего весь мой стихийный организм.

– Доброе утро, – прозвучало позади.

Внутри забурлило от счастья: Роже остался со мной на всю ночь, чтобы пожелать доброго утра! Я развернулась, чтобы броситься анаху на шею, и счастливая улыбка сползла с моего сияющего лица. Позади стоял Харелий с подозрительно отвисшей челюстью.

Позор мне и пепел на голову: перепутать голос любимого… хотя, так как мицар говорит сейчас, подделать нетрудно: у анаха должно быть настроение: «что воля, что неволя, все равно», в простонародье называемое состоянием глубокого пофигизма, в эзотерических кругах – полный дзен.

Пока вся эта чушь проносилась в голове, я приветливо смотрела на анаха, хватающего воздух, как рыба, которую мало того, что на сушу вытащили, так еще и червяка отобрали. В конце концов, до меня дошло, что так подействовало на Харелия… платье же вот оно, в стороне валяется кучкой поблескивающих тряпок: я вчера так обрадовалась Роже, что сама помогала его укоренившейся привычке разодрать мою одежду.

– Ой, – я скукожилась, пытаясь закрыться, хоть и понимала, что уже поздно: все, что только можно, анах уже разглядел за это время. – Хоть бы отвернулся, видишь, что девушка не в себе…

– Что-нибудь нужно? – привычно пробормотал Харелий, даже не думая отворачиваться.

– Ящик одежды, – буркнула я. – И какой-нибудь колокольчик, который будет звонить перед твоим появлением.

Анах пригорюнился и исчез: правильно, больше таких пикантных сцен ему не обломится. И вообще, что за мода, мужиков приставлять к гарему. Надо Роже посетовать: как бы чего не приключилось… с мужиком-то.

Через некоторое время в комнате появился ящик, а в воздухе завис изящный колокольчик, который сразу же издал мелодичный звук.

– Нельзя! – крикнула я, роясь в сундуке.

– Что нельзя? – удивленно уточнил Харелий.

Я запустила в анаха какой-то туфлей, попавшейся в это время под руку:

– Колокольчик должен звонить перед твоим появлением, а не вместе с ним!

Анах ловко увернулся от туфли и, подозрительно довольно сверкнув оранжевыми глазами, вкрадчивым тоном спросил:

– Что-нибудь нужно?

Расхохотавшись, я пригрозила магу пальцем и запустила вторую туфлю. Тот исчез прежде, чем она достигла цели.

– Вот нахал! – восхищенно пробормотала я, выуживая из сундука коротенькое платьице веселой расцветки: на бирюзовом фоне ярко полыхали алые языки пламени, словно жующие узкие полоски цвета морской волны.