Танец стихий

Я вздохнула, грустно наблюдая за качнувшимися ветками и сбитыми шишками: вот и еще один симпатичный персонаж исчез из моей жизни. Пусть недалекого ума, зато у него большое доброе сердце. А впереди ждало море: оно бурлило в нетерпении, проявляя свои чувства сильным волнением. Компанию нетерпеливому океану составлял шквальный ветер. Но я не могла успокоить его, не могла воспользоваться стихией, похищенной у могучего океана, не могла выдать себя. Поэтому он злился все сильнее, грозя устроить целую бурю.

Что же я наделала? Почему вместо того, чтобы просто просить мир о чуде, желала заграбастать себе в свободное пользование все его чудеса? Что это: стремление к волшебству или банальная жажда власти? Если второе, то недалеко я ушла от мицара. Даже Роже поступал с миром гораздо лояльнее, он не подчинял его своим противоречивым эмоциям, как пыталась это сделать я.

Остолбенев, я прислушалась к закравшейся мысли: а что, если это меня нужно спасать? Что, если маятник чувств, раскачивающий подчиненные мне стихии, словно на дурацких качелях, и есть угроза этому миру? Что же случится, когда качели сделают свое первое «солнце», перевернувшись через перекладину?

В панике отметая эти соображения, я направилась вдоль кромки моря, тщательно рассматривая берег: мне нужно строго придерживаться плана, а не метаться в поисках объяснений творящихся со мною вещей. Ведь многое из того, что живет внутри меня, просто уже отравлено взбешенными стихиями.

Ни лодчонки, ни бревнышка. Но в море выходить сейчас все равно нельзя, поскольку это будет равно самоубийству: волны просто разобьют утлое суденышко о песчаный берег. Острова, виднеющиеся в дымке зависших брызг, были мне незнакомы. Но, с другой стороны, я же помню берег островка цваков только со стороны моря. Острова же Марвии, кажется, вообще не запомнила, так как вел меня к ним Ллер.

Пока я брела по коричневому берегу, сплошь устланному багровыми кружевами водорослей, выкинутых океаном на песок, юркие солнышки уже засобирались на покой, наперегонки стремясь к мягкому горизонту, укутанному пушистыми облаками. Вскоре они скрылись в перистой массе серых перин, оставив меня в одиночестве. Звездочки еще не успели занять свои позиции на темнеющем небе, предоставив мир полной темноте.

Под ногами я уже не могла ничего разглядеть. И после пятого падения, запутавшись в сетке гнилых водорослей, решила переночевать. Берег все еще оставался пустынен, насколько это можно было разглядеть в ночи. Лес, темнеющий рядом с океаном, приглашал выбрать место для ночлега. Огонь разводить я не буду, дабы не привлекать нежданных гостей: на широкой кромке прибоя мой костер будет прекрасным ориентиром для ищеек, которых, я не сомневалась в этом, мицар уже направил по моему следу. Может, правда, не троих, а только одного оставшегося в живых. Поскольку дуэт, не послушавший голоса товарища, вернулся в Лив’утвао, не потрудившись проверить: а один ли изменник?

Осторожно ступая по лесу (к сожалению, я так и не осведомилась ни у кого, есть ли в здешних лесах хищники), я ощупывала деревья в поисках похожего на то, которое послужило мне пристанищем в прошлый раз. Уж больно удобные впадинки были на стволе, позволяя быстро забраться вверх и так же стремительно покинуть убежище при признаках опасности.

Вскоре, как раз при появлении первых звезд, я нащупала знакомую кору с впадинками и, облегченно вздохнув, не мешкая, забралась наверх. Обследовав временное жилище, поняла, что это деревце моложе, а значит, не столь удобное, как то. Но выбора не было, как и возможности сплести еще одно гнездо, надо устраиваться, как есть. Я развязала поясок и прикрепила его на толстую ветку, для страховки: вдруг ночью попытаюсь свалиться вниз.

Сама же разлеглась, опершись спиной на ствол и положив голову в небольшое углубление, такое же, как те, в которые я вставляла ноги, забираясь вверх. Было почти удобно, но заснуть в таком положении страшно: малейшее дуновение ветра, и я потеряю такое шаткое равновесие. Это же касалось моей силы: малейшая опасность, и ярость, бушующая где-то внутри, поднимается наружу. Что я могу натворить в этот момент – не знает никто. И даже мне самой становится страшно, когда я лишь только думаю об этом.

Ветер, ласкающий нежные листики крон багровых деревьев, пел тихую печальную песню тускло мерцающим звездам, убаюкивая своими мерными наплывами. Волны беспорядочно лизали песчаный берег и, словно не в силах добраться до дерева, ставшего мне прибежищем, уныло отползали назад, оставляя на коричнево-красном песке крупные хлопья склизких водорослей.

Слушая шепот стихий, я сама не заметила, как уснула.

Глава 18

Проснулась я резко, от стука. Первым делом вцепилась в спасительную тесемку страховки и поняла, что это не стук моего бренного тела об землю, это уже радовало. Сон… что-то смутное, там вроде я нашла разгадку туманного гадания Марвии. Но обрывки сонного тумана, словно легкий дым из пальцев, ускользали из моей памяти.