Танец воров

– Я никогда не возьму свои слова обратно. Я люблю тебя, Кази из Брайтмиста, и никогда не перестану говорить это, даже через тысячу завтрашних дней.

Он медленно приблизил свои губы к моим, и вместо того, чтобы отвернуться, я поцеловала его в ответ. Я ощутила сладость его языка, в то время как вокруг нас расстилалась пустыня, а высокая трава колыхалась у ног. Я снова повторяла свою первую ошибку, но на этот раз убеждала себя, что мы просто мирились.

* * *

Джалейн не оказалось в комнате. Олиз сказала, что она находилась в солярии на верхнем этаже. Летом солярий был заброшен. Даже при всех открытых окнах там было очень душно. Сегодня день стоял безветренный, и я чувствовала жар, когда поднималась по последним ступенькам.

Широкие двойные двери стояли распахнутыми настежь. Это была просторная комната с высокими сводчатыми потолками, обставленная простой деревянной мебелью. Я догадалась, что в зимнее время сюда приносили разноцветные подушки и покрывала. В тяжелом воздухе витал аромат срезанной зелени. Джалейн стояла в углу, спиной ко мне, и занималась большим кустом в горшке. Вернее, она просто смотрела на него, погрузившись в раздумья. В руке она держала ножницы, а под ее ногами валялись несколько срезанных листьев.

– Либо входи, либо уходи, – сказала она, не поворачиваясь.

Видимо, она не была так погружена в мысли, как я предполагала. Но потом я поняла, что она увидела меня в оконном отражении. Я вошла, и Джалейн вернулась к обрезке крошечных листьев. Тонкое белое платье, влажное от пота, облегало ее тело. Я смотрела на ножницы в ее руке. Знала ли она, что это я убила Фертига?

– Тебя не хватало за ужином, – отважилась я.

Джалейн не повернулась ко мне. Раздался резкий треск ножниц.

– Сомневаюсь.

Я решила, что лучше сразу перейти к сути дела:

– Мне жаль, что так вышло с Фертигом.

Она повернулась, шурша крошечными листьями.

– С чего бы тебе сожалеть? Он чуть не убил тебя. – Она посмотрела на мою шею, где синяки приобрели новые оттенки фиолетового.

– Мне жаль, потому что ты любила его.

– Фертига? – Ее губы искривились от презрения. – Я не любила его. Ты так думала? Ты пришла утешить меня?

Она рассмеялась. Ее рот сжался в жалкую улыбку.

– Мне льстили его ухаживания. Вот и все. Мне было приятно. – Странно было слышать глубокую горечь в ее голосе. Это старило ее. – Все это казалось безобидным. Он был забавным. Я даже задумалась, не приглядеться ли к нему получше. Я тянула время, играла с ним, потому что он отвлекал меня от скучной рутины.

Она бросила ножницы на стол, и ее взгляд снова погрузился в далекий мир.

– Но, как оказалось, это он играл со мной. Использовал меня. Он говорил, что любит меня, и я поверила. Доверчивая дурочка.

Я сглотнула.

– Любого можно обмануть. Никто тебя не винит.

– Джейс винит. Вот почему он отстранил меня. И он прав. Я виню себя. Я подвела семью.

– Мы все совершаем ошибки, Джалейн. Но мы должны двигаться дальше. Приходи сегодня на ужин. Пожалуйста. Твоя семья остается семьей. И они тебя ждут.

Она смотрела на меня с горечью. Я видела ее желание быть прощенной, но простить себя – совсем другое дело. Ее боль пронзила меня насквозь, а ее чувства показались слишком знакомыми.

– Я подумаю. – Она отвернулась, все еще неуверенная, и схватила метлу, прислоненную к стене.

Я ушла, слыша шуршание листьев. Джалейн подметала пол, блуждая в мире, наполненном ее стыдом, и я сомневалась, что проблема ее прихода на ужин решена.

Душная лестница, казалось, никогда не закончится. Я думала, что больше не смогу сделать глубокий вдох. «Я подвела семью».

Я мчалась к последнему лестничному пролету, вытирая пот со лба, и наконец вышла на прохладную площадку. «Они не моя семья», – напомнила я себе.

Глава сорок девятая. Джейс

– Клянусь! Я не торгую людьми! И никогда этого не делал!

Спустя час допроса – при помощи садовых ножниц, нависших над его пальцем, – Зейн признался, что забрал мать Кази.

– Она была голодной нищенкой! Ее ждала хорошая жизнь!

Так торговцы людьми оправдывали свои действия.

– Так вот зачем ты ее накачал? Зачем был нужен ее ребенок?

Зейн переменился в лице. Наконец до него дошло, кого он видел в саду. Не призрака, а ребенка похищенной женщины. Его глаза метались, ища выход. Но выхода не было. Он был привязан к стулу и окружен пятью мужчинами.

Зейн посмотрел на меня.

– Это случилось однажды. Только один раз.

В его голосе слышалось напряжение. Он пытался ухватиться за любой шанс. Зейн крал людей десятки раз, но даже одного раза было слишком много. Один раз навсегда изменил жизнь Кази и ее матери.

– И чем ей стало лучше? Кому ты ее продал?

Его глаза расширились. Я видел, как в них зарождалась ложь.

– Я не продавал. Она умерла в пути. Я же говорил – она была слабой и голодной.

В тот момент Зейн больше боялся кого-то другого, чем меня. Что ж, это мы быстро исправим.

Я не сомневался, что он имел отношение к охотникам, прибывшим в Хеллсмаус. Он до сих пор на них работал.

Я наклонился, положив руки на подлокотник его кресла, чтобы он мог видеть только мое лицо.