Танго на цыпочках

— Ну-с, милейший, рассказывайте, чего у вас тут случилось? — Аполлон Бенедиктович закурил, кое-как устроившись на шатком деревянном табурете, ножки которого под весом следователя угрожающе разъехались. Аполлон Бенедиктович давным-давно уже перестал обращать внимание на всякие мелочи, вроде поломанных стульев или грязных окон, единственное, что более-менее волновало его — сквозняки, от сквозняков у Аполлона Бенедиктовича начинались боли в пояснице, а они, в свою очередь, мешали думать и работать. Подумать: вроде и не старый — сорок лет, самая мужская сила, но кости по ночам ноют, мстят за лихие молодые годы, когда на голой земле спал да сеном укрывался, теперь и пуховая перина не спасает.

— А чего рассказывать, ваш благородие? — Перед высоким начальством Федор, местный жандарм, робел, поведение же этого господина с внешностью крестьянина и глазами Святого Петра — аккурат один в один, как на иконе в местной церквушке, куда Федор наведывался регулярно, не то, чтобы у жандарма грехов накопилось, просто принято так — ставило в тупик. Начальству надлежит гневаться, кричать, обзывать подчиненных непотребными словами, милостиво принимать подношения в виде жареных гусей и рябиновой настойки, и уезжать. А этот сидит, не орет, ногами не топает, разговаривает, как с равным, даром, что в чинах немалых.

— А все и рассказывай, да ты садись, садись.

— Как можно? — До глубины души поразился Федор, сидеть в присутствии высокого начальства не полагалось. — Ваш благородие?

— Садись. — Тверже повторил следователь. — И благородием величать не надо, чай, не генерал. Значит, волк у вас тут завелся?

— Волк! — Федор осторожно присел на краешек табурета — перечить начальству не пристало, сказано сесть, значится, выполнять нужно, а ну как Палевич разозлится, коли жандарм не сядет. — Истинная правда, волк!

— Ну, и давно завелся?

— Давно! Еще когда земли сии только-только к Российской короне перешли, — Федор примолк — тема-то запретная, но начальник молча кивнул.

— Вот, тут дальше поместье имеется, оно старое, и, как мне бабка сказывала, а ей — ее бабка, а ей…

— Я понял, — Аполлон Бенедиктович улыбнулся, его всегда забавляли «правдивые» местечковые легенды, более того, он коллекционировал истории. А что, одни портсигары собирают, другие книги, а он легенды, и коллекция его побогаче иных будет, поэтому слушал жандарма Палевич внимательно — пригодится история. Имелась у Аполлона Бенедиктовича одна тайная мечта — книжку издать…