Танго на цыпочках

— Ага, уже вижу. — Тим, с Лариной записной книжкой устроился возле телефона. Салаватова удивлял тот азарт, с которым он принялся за расследование.

— Расследование и следствие — однокоренные слова. — Вежливо подсказала Сущность. — Вляпаешься, потом не говори, что я не предупреждал.

«Карт.г. В.» расшифровывалось как «картинная галерея «Вандал»». Назваие, мягко говоря, странноватое, но встречались и похуже. Салаватов припомнил, что сия, с позволения сказать, галерея находилась в темном сыром полуподвале — место совершенно неподходящее для выставочного зала, но Лара утверждала, будто это Тимуру ничего не смыслит в искусстве, а в «Вандале» выставляются действительно неординарные и яркие личности. Имелись в виду не сами «личности», а их творения, которые, безусловно, все как одно были гениальными.

Значит, «Вандал» продолжает существовать, а вот с остальными номерами дело обстояло гораздо хуже. На месте предполагаемой парикмахерской находился цветочный магазин, еще три телефона теперь принадлежали квартирам, хозяева которых о Ларе слыхом не слыхивали, нашлась так же риэлторская контора, недавно открывшееся кафе, спортзал… В общем, полный мрак.

Ника, которая первое время сидела рядом и напряженно прислушивалась к каждому слову, давно ушла на кухню, видать, разочаровалась. Тимур, признаться, и сам потерял надежду и листал книжку из чистого упрямства. Да и что, собственно говоря, он хотел найти спустя шесть лет? Телефонный номер босса наркомафии? Список дилеров? Адреса, где хранится героин?

Адреса, где она доставала дозу. Ну, конечно, как это он раньше не додумался. Следует навестить старых Лариных приятелей, причем из другой, скрытой ото всех жизни, уж они-то, в отличие от Людочек-Манечек-Валечек и прочих институтских подружек должны быть в курсе. Потрясти их и. Глядишь, ситуация прояснится. Одно плохо — Салаватов помнил лишь один адрес и, если со Шнырем за шесть лет что-нибудь случилось, то эта ниточка оборвется. Ну да попытка — не пытка.

— Ника, я ухожу!

— Желательно навсегда. — Не преминула вставить свои пять копеек Сущность, которой не терпелось отделаться от обязанностей няньки.

— Куда? — Ника моментально насторожилась — ни дать, ни взять ревнивая жена, неотрывно следящая за супругом.

— По делам.

— Это с Ларой связано. Да? Ты что-то нашел, да?

— Нет, но…

— Я с тобой!.

— Нужна ты мне со мной, — пробурчал Салаватов, но Лара уже обувалась. Быстрая она, однако. Впрочем, возможно оно и к лучшему, пусть сама убедится, что он не врет, что Лара на самом деле была не совсем такой, как она помнит, ведь одно дело, когда говорит Тимур, и совсем другое, когда слышишь правду от кого-нибудь еще. А Шнырь, помниться, любил поболтать.

Мой дневничок.

Пришлось сделать аборт. Уроды! Ненавижу! Считают, что им все можно. Плачу третий день кряду, ничего с собой не могу поделать, слезы хоть немного облегчают душу. Сколько же на мне грязи? Я вся, с головы до ног, один большой комок грязи.

Нужно умереть, о мертвых плохо не говорят, значит, и обо мне плохо не скажут.

Стану на краю, пропасть попрошу ласково принять, нежностью своей подарить тепло, чернотою смыть грязь с души моей. Не слезами — кровью, смерти тяготеньем и печалью сладкой напою тебя. Не простишь — поймешь. Не поймешь — простишь, что тебе терять. Я — твоя печаль, я — твоя звезда, предала тебя. Растворившись сном, разлетевшись в хлам, я уйду, а ты отомстишь. Забудь. Коли лета снов нет в моих глазах. Лишь моя вина, лишь моя печаль.