Танго на цыпочках

В жизни смерти нет, в смерти жизнь ушла, и за нею вслед я себя спасла. Убежать, уйти, улететь листом, осень не найти, не ожить весной. Умереть, уснуть, сны в печальном сне, вечности стрела мне пронзила грудь, датский принц когда приказал уснуть. Но какой пустяк, если в смертном сне снова все не так, нет меня во мне. Нет тебя, меня, и спасенья нет, снова я одна, снова ты во мне…

Доминика

— Ты уверен, что нам сюда? — Я старалась держаться рядом с Салаватовым.

— Уверен.

В подъезде отчетливо воняло мочой. А стены — просто ужас! Синяя краска облупилась, а цементные проплешины разукрашены жизнеутверждающими надписями типа "задрали суки!". Не понимаю, как можно существовать в подобном свинарнике? У нас дом тоже не из элитных, но никому и в голову не приходит использовать подъезд вместо туалета.

Поднявшись на второй этаж — по лестнице, к счастью, Тимур не рискнул воспользоваться лифтом — Салаватов остановился напротив двери, вид которой идеально вписывался в убогий технопейзаж. Дверь мне не понравилась, даже пожалела, что пошла с Тимуром, могла бы и внизу подождать, на лавочке.

— Может, выйдешь? — Предложил Салаватов.

— Я с тобой. — В конце концов, Лара — моя сестра, и это меня пытаются свести с ума, а не его. Вынужденный визит в гости к неизвестному мне Шмырю удовольствия, конечно, не доставляет, но уж как-нибудь выдержу, постараюсь обойтись без обмороков и испуганного визга.

— Не высовывайся и делай, что скажу, понятно?

И этот двуногий танк, проигнорировав существование звонка, пнул несчастную дверь изо всех сил, та и открылась. Как в сказке. Впрочем, вонь в квартире стояла отнюдь не сказочная. Господи, неужели здесь еще и живет кто-то? От этого запаха, по моему представлению, и тараканы разбежаться должны были! Впрочем, Тимур, тот даже и не чихнул. Я же поняла, что, если зажать нос пальцами, а дышать через рот, то дышать можно. В принципе можно, а это уже достижение.

Узкий коридор, темный и забитый какими-то коробками — подозреваю, в них хозяева хранят тухлое мясо и гнилые овощи — порадовал тремя дверями. Снова сказка — налево пойдешь… кухню найдешь. Во всяком случае, неимоверно грязная газовая плита свидетельствовала о том, что сие помещение когда-то давно было именно кухней. С прошлых времен остались шторки неопределенного цвета, колченогий стол, стул и умывальник. А хозяева где? Неужели не слышали, как дверь вылетела? Сомнительно.

Вторая комната отличалась от кухни лишь отсутствием плиты и присутствием людей. Они лежали прямо на полу. Трое. Нет, четверо, субтильную девчушку, прикорнувшую у батареи, я не сразу заметила, и едва не заорала от ужаса, когда та вдруг поднялась и, протянув руки к Тимуру, залопотала что-то непонятное. А эти, которые на полу, лежат и не шевелятся, точно мертвые. В первую секунду я так и подумала, но, приглядевшись, поняла, что они не мертвые, они спят.

Зачем Тимур пришел сюда? Какая связь между этой квартирой и Ларой. И почему он не уходит, ведь понятно же, что эти люди говорить не способны, они вообще ни на что не способны. Уходить надо, пока не случилось нечто ужасное, а он стал столбом посреди комнаты. Зачем?

Девушка перешла на крик, и Салаватов бросил:

— Увянь!

К моему удивлению, она действительно увяла, осела на землю, словно хрупкий ночной цветок, застигнутый лучами солнца. Ну и бред же в голову приходит!

— Это наркоманы, да?

В коридоре было страшно, и я подошла к Тимуру. Пришлось переступить через тело одного из НИХ.

— Да.

— Им хорошо?

— Не знаю. Наверное, да.

— И ей? — Девочка у батареи не давала мне покоя, такая она была… невесомая. Фея из сказки. Светлые волосы, прозрачная кожа, глаза, похожие на разлившуюся вселенную. Такие лица рисовала Лара, такие глаза смотрели на меня со всех ее картин, она хотела смотреть на мир такими глазами.

И смотрела.

Тимур специально приволок меня сюда, специально, чтобы заставить сомневаться в Ларе. Салаватов рассматривал комнату со смесью непонимания и брезгливости. Святой, да? По какому праву он осуждает их? А если для этой девушки укол — единственная возможность быть счастливой?

— Пошли. — Сказал Тимур.

— Куда?

— Здесь Шныря нет.

— А где он есть?

— Не знаю. Надо подождать, он надолго не уходит, за хату боится.

— Этот твой Шнырь…

— Он не мой.

— Хорошо, этот не твой Шнырь, он тоже… ну, как они?

— Наркоман?

— Наркоман. — Повторила я невкусное слово. Мы заглянули во вторую комнату — пусто. Перспектива ждать неведомого Шныря не вдохновляла. Казалось, еще минута, и я навеки пропитаюсь этой вонью, но Тимур уходить из квартиры не пожелал, занял единственный более-менее целый стул на кухне, а мне стоять пришлось — на черную от грязи табуретку сесть я не решилась, ладно, не гордая, постою.