— Ты совершил подлость не поэтому. И за потомством девочек будешь следить.
Карраско промолчал.
Да, не поэтому. Хотел в род новую кровь. Но...
— Ты приговорил родную кровь моей силой. Ты знал, что проклятье ударит и по твоим правнучкам.
Знал.
Есть такое... но не сильно бы ударило! Может, выкидыш случился бы, может, поболели... так то ж бабы! Отряхнутся — да и пойдут!
— Я приговариваю тебя к бессилию. Да будет так.
Одно движение рукой — и тень Богини исчезает, оставляя по себе лишь аромат лилии.
А в кресле остается обмякший... да, сейчас уже — старик.
Древний, дряхлый, глубокий... умирающий. Его поддерживала сила некроманта. Сейчас, когда Богиня лишила его силы, счет жизни Элодио пошел на дни. И вряд ли их будет больше, чем пальцев на руках.
Ла Муэрте справедлива.
***
Эрнесто этого не планировал. Но...
А кто бы остался в стороне?! Просто — кто!?
Он понял, кого видит Антония, понял... и не удивился. Некроманты — Ее дети, кому, как не Ей распоряжаться их душами? И привести душу матери на встречу с дочкой Ей несложно.
Другое дело, что это знак большого благоволения. Тони действительно ее любимая дочь...
Он не уловил момента, когда разговор закончился, а девушка расплакалась... Горько, жалобно, словно обиженный ребенок....
Эрнесто плюнул на все.
Не глядя, достал из кармана пузырек со снотворным, влил Сарите пару капель — да, брал с собой на всякий случай, если бабы начнут устраивать истерики, и почти бегом бросился к Тони.
— Тихо, девочка... чшшшшш!
Подхватить легкое тело на руки, усесться прямо на постамент в ногах статуи, прижать девушку крепче к себе. И поцеловать черные волосы.
— Тони, ох... детка, все будет хорошо! Слово даю! Не плачь, маленькая, не надо, ты самая чудесная девушка на свете, не плачь... ты мне сердце разрываешь...
Тони ткнулась лицом в его рубашку. Слова прорывались сквозь слезы.
— Я все время думала... я виновата... мама меня бросила... и папа умирал... я думала — за что?! А оказывается, маму убили....
Слезы лились потоком.
Эрнесто прижал девушку к себе, укачивая, словно ребенка.
И...
И тихонько начал целовать ее волосы. Свежий запах, смесь дождя и жасмина, дурманил голову, заставлял забыть обо всем — или это шуточки Богини?
Эрнесто опомнился, только когда его губы коснулись залитого слезами лица девушки... опомнился, но остановиться уже не смог.
Поцелуй вышел долгим — и удивительно сладким.
— Тони...
Почти шепот.
Почти ветер.
И все же, этого хватило, чтобы они пришли в себя.
— Ой!
Не держи Эрнесто так крепко, Тони вырвалась бы, и кто знает, что она могла натворить? Но вырваться у некроманта было нереально. Не те силы.
— Успокойся, — приказал Эрнесто стальным голосом.
Тони попыталась трепыхнуться, дернулась еще раз — и смирилась в крепких объятиях. Сжалась в испуганный комок.
Эрнесто покачал головой, и чуточку ослабил руки.
— Я тебя отпущу в любой момент. Но не надо бежать и кричать. Я не насильник.
— Я не боюсь...
— Конечно, боишься, ты же не дурочка. Тони, прекрати, детка. Да, я тебя поцеловал. Но больше желая утешить, — Эрнесто врал ей без зазрения совести. — Ты же знаешь, мы, мужчины, не переносим женских слез! И в отчаянии способны на любые, даже самые безумные поступки! Тебе было бы легче, прыгни я со скалы?
Тони замотала головой.
— Н-нет...
— Вот видишь? Успокаивайся. Я хоть раз дал тебе повод меня бояться?
— Н-нет...
Тони подумала пару минут. Если на то пошло... Эрнесто всегда был уважителен, спокоен, и... он интереса к ней никогда не проявлял, как к женщине. Ухаживал, но в меру. Это разные вещи.
Есть мужской интерес, когда женщину склоняют к постели. Такой... липкий.
Есть мужской интерес, который заставляет женщину расправить плечи, улыбнуться, осознать свою привлекательность. Это не предложение переспать, это просто признание ее достоинств. Вот, Эрнесто так себя и вел.
Неизменно вежливо и галантно.
Тони его никогда не боялась, так что же случилось сейчас? Поцелуй?
Проявление другого интереса? Перевод их отношений в новую плоскость?
Вот!
Тони испугалась, что все изменится. И у нее не будет еще одного близкого человека. Как всякий, обделенный теплом ребенок, она искала тех, кто даст ей поддержку, кто улыбнется, кто протянет руку... нашла — и тут же лишилась? Она не хотела!
Но Эрнесто оставался прежним. И причина у него была уважительная, разве нет? Тони расслабилась. Буквально силой заставила себя откинуться назад и даже чуточку облокотиться на мужское плечо. И тут же поняла, что ее почти не удерживают. Захоти она — встанет и пойдет.
Осознание этого помогло окончательно успокоиться.
— Я... простите меня.
Эрнесто поднял бровь.
— Простите? Тони, я требую сатисфакции!
И огоньки в его глазах плясали, и губы улыбались... а только что они... Тони встряхнулась, заставляя себя не думать о поцелуе.
— Какой?
— Раз уж мы поцеловались... изволь постоянно обращаться ко мне по имени — и на ты.
— Я...
— Да, я помню. Я старше, умнее, и ты меня очень уважаешь...
— Я...
— Не уважаешь? Тони, ты разбила мне сердце. И кажется, даже задела печень! Ох! Как же болит!