Танго смертельной любви

Когда за Марией захлопнулась дверь, она поднялась и твердым шагом пошла по настилу вверх.

— Эльза, — позвал Альберт.

— Что?

— Принеси мне холст и краску и развяжи руки.

— Может, сразу телефон? — равнодушно поинтересовалась она.

— Нет, — покачал головой Альберт, — я не собираюсь никуда бежать. Просто сделай для меня самую малость. Привяжи меня за ногу. Но мне нужно написать эту картину.

— Картину? — Эльза обернулась. Она еще не вернулась в реальный мир, поэтому слова художника, такие простые и приземленные, оказали сокрушительный эффект. — Действительно? Ты сидишь в подвале в плену у психопатки, твоя девушка изменила тебе с преступником практически у тебя на глазах, а все, что тебя волнует, — это картина?

— Я художник, Эльза, это моя жизнь. Принеси холст и краски, — спокойно пожал плечами Альберт. Он был уверен, что она понимает, о чем он говорит.

Эльза кивнула. Медленно выйдя из подвала, она пристально посмотрела на Коротышку.

— Что? — Тот даже не пытался оправдаться, это было бессмысленно. Эльза видела его насквозь.

— Ничего, — равнодушно ответила та.

— Она принесет костыли и пригонит машину, так ты сможешь довезти меня до яхты. Мне нужно было быть убедительным, — зачем-то пояснил он, зная, что она не поверит ни единому слову.

Эльза кивнула:

— Извини, мне надо в туалет.

— Эльза, я… Да она даже рядом с тобой не стояла.

Эльза снова молча кивнула и направилась к лестнице. По пути бросила взгляд на Коротышку. Разгоряченный, он откинул плед и был полностью обнажен. Чернота ноги контрастировала с белизной тела. На лице уже появилась печать. Та самая.

Эльза медленно, словно на гильотину, поднялась на второй этаж. Достала из мусорника маленькую стеклянную бутылочку из-под аспирина, которую выбросила туда утром. Порошок был с собой, в кармане рабочей робы Альберта. Немного поколебавшись, высыпала его весь в бутылочку и направилась к унитазу. Спустя минуту раствор был готов.

Она вернулась к Коротышке и принялась хлопотать на кухне. Тот внимательно наблюдал за ней.

— Ты злишься?

— Нет, что ты. Я даже горжусь тобой. Так ловко все провел.

— Ты злишься. — Он откинулся на подушку.

— Сейчас не время злиться. Поговорим, когда все будет хорошо. Выпей жаропонижающее, ты должен быть в форме, когда она придет.

— А что мы с ней потом будем делать? Она кажется хорошей девушкой.

— Она и есть хорошая девушка.

— Ты не понимаешь, о чем я?

— Нет.

— Ну как же. Вот она придет, принесет костыли, повезет меня на яхту, и что? Я же не могу взять ее с собой, а потом выбросить за борт.

— Не беспокойся, я обо всем позабочусь. — Эльза поднесла к его губам уродливую чашку. — Выпей.

Коротышка сделал глоток и поморщился:

— Какой странный привкус, что это?

— Жаропонижающее и противовоспалительное, — устало пояснила Эльза и посмотрела ему в глаза.

— Гадость какая, я не хочу.

— Не начинай, у тебя нет выбора.

— Ты спасешь мою ногу?

Эльза кивнула.

— Нет, пообещай! Скажи: «Я спасу твою ногу»!

— Выпей.

— Эльза, пожалуйста!

— Выпей. Все обещания после.

Коротышка глубоко вздохнул, поднял глаза на Эльзу, та выдержала взгляд. В несколько глубоких глотков он допил лекарство.

— Вот теперь я точно помогу тебе. — Эльза отпустила его голову и поцеловала в лоб.

— Хорошо. — Коротышка снова откинулся назад. — Поменяй мне повязку.

— Нет смысла, ты будешь идти по лесу, все изорвется. Лучше сберечь бинты на будущее. Слушай меня внимательно. Мария скоро вернется, ты пойдешь с ней, доберешься до машины, попросишь дождаться сумерек и отвезти тебя в порт. Возле третьего причала стоит яхта, она там одна. Спросишь капитана и скажешь, что ты от Эльзы. Дальше он знает, что нужно делать.

— А ты?

— Я буду ждать тебя там. А о Марии я позабочусь. Не переживай, я не причиню ей вреда.

— Точно?

— Точно.

Слез не было. Эльза говорила чужим механическим голосом, повторяя фразы, которые уже успела прогнать у себя в голове тысячу раз.

Тщательно вымыв чашку, Эльза взяла чистое вафельное полотенце и начала ее вытирать.

— Я люблю тебя. И всегда любил только тебя, — тихо сказал Коротышка.

Уродливая чашка выскользнула из рук и наконец-то разбилась. Эльза не пошевелилась, лишь смотрела на него.

— И я тебя. Пожалуйста, не забывай об этом. Все, что я делаю, я делаю для тебя.

Она наклонилась, собрала осколки и выбросила их в мусорное ведро. Затем прошла в мастерскую, взяла холст и краски и отправилась в подвал. Альберт сидел, прислонившись к стеллажу и закрыв глаза. Эльза вспомнила, что он не ел уже больше суток. Щеки впали, черная щетина придавала лицу измученный вид. Легкий укол совести — он, как и Мария, тоже ни в чем не виноват. Но тут же одернула себя — значит, так нужно.

— Эй, я все принесла, — тихо сказала она.

Альберт открыл глаза. Печать боли осталась на лице девушки. Время еще долго не сможет ее стереть. Надо писать, сейчас.

— Ты сможешь мне позировать? — спокойно попросил он.

— С ума сошел? — равнодушно возразила Эльза.

— Нет, я серьезно.

— Ты правда думаешь, у меня нет других дел?

— Ты в курсе, сколько стоят мои картины?

— Конечно, у меня их шесть штук.

Альберт разглядывал девушку с неприкрытым удивлением.

— А твой друг? Что с ним?