Танго смертельной любви

Карл повернул и остановил машину возле огромной ели. Услышанное ему не понравилось. Одно дело сбежавший из самой неприступной тюрьмы страны наркобарон — к нему нарочно не станут привлекать внимание, чтобы не пошатнуть всеобщую веру в государственную систему безопасности. Совсем другое — художник, с которым, возможно, что-то случилось. У этого перца наверняка есть клиенты, агенты, устроители выставок или как там они называются. В определенный момент они спохватятся: где звезда? И тогда здесь начнется форменный ад. Полетят головы. Его будет первая.

Карл с трудом выбрался из крошечной машины — на кого она вообще рассчитана? На котенка? Одна из пуговиц, сдерживающих внушительный живот, отлетела. Он и не заметил. Мария вышла вслед за ним и уверенным шагом направилась в глубь леса. Она шла быстро, несколько раз споткнулась, и Карлу пришлось взять ее под руку и выставить перед собой на манер живого щита. Он был похож на глиняного колосса, уверено ступающего по скользкой листве. Словно гигантский тролль, точно знающий, куда он идет. Мария снова начала тихонько подвывать, и Карл легонько ее встряхнул:

— Ну все, все, перестань.

Оставшуюся часть пути они проделали под задушенные всхлипы девушки. Вдруг она резко остановилась и указала куда-то в небольшую щель между елями.

— Вот, он там.

Карл все понял, едва увидев беглеца. Помощь Коротышке уже была не нужна. Он пару часов как перешел в мир иной. Опытным взглядом окинув сцену преступления (сказывался опыт работы в полиции, куда он пошел, завершив свою карьеру), он сразу заметил рядом с телом костыли.

— Откуда они здесь?

— У него что-то с ногой было, — снова зарыдала Мария и тут же осеклась. Бессмысленно хлопнула глазами и уставилась на медленно обернувшегося к ней Карла. Девушка сразу стала похожа на дешевую целлулоидную куклу в детском магазине.

— Дура! Ты же мне только что сказала, что увидела его на прогулке к дому Альберта. Откуда тебе знать, что у него с ногой? — процедил Карл сквозь зубы, продираясь через чащу, опускаясь перед Коротышкой на колени и приличия ради кладя тому руку на пульс. Тело уже начало коченеть. Нужно вызвать труповозку. С трудом, кряхтя и упираясь ладонями в колени, Карл поднялся и снова обернулся к Марии. Его лицо было страшным. Та отступила на шаг.

— Слушай меня внимательно, — медленно, тщательно подбирая слова заговорил он. — Очень внимательно. Вдолби каждое мое слово в свою дурную голову. И не приведи господь тебе ляпнуть что-нибудь другое в беседе с людьми из управления. Ты поняла?

— Д-да. — Мария отбила дрожь зубами.

— Ты не гуляла в лесу. Ты шла к своему любовнику художнику и обнаружила Коротышку, лежащего здесь. Конечно, ты знала, кто это. Ты к нему не подходила, сразу же бросилась ко мне. Больше ты ничего не знаешь, поняла?

— Вы ему поможете? Что с ним? — Марии было тяжело сконцентрироваться на том, что говорит Карл. Сердце рвалось к молодому человеку, лежащему на земле. Никогда ранее так не походившему на скульптуру из пентеликонского мрамора, покрытую золотисто-бурой патиной.

— Ему уже никто не поможет, разве что черти в аду.

Глаза Марии расширились и вновь наполнились слезами. Очередного разведения потоков сырости Карл бы не выдержал. Отчаянно не хватало Моники рядом, с ее холодной, трезвой головой. Пацан мертв, хорошо. Просто отлично. Значит, дело получится замять. Можно будет свалить всю вину на исчезнувших охранников. Например, Матиас пропал бесследно. Хотя его в причастности к побегу Коротышки Карл подозревал меньше всего, не те принципы. Может быть, он тоже лежит где-нибудь в лесу, как этот каторжник или забитый до смерти, словно бык на скотобойне, Антонио.

Эта скотина, кстати, тоже отбросила концы удачно. Убийство Антонио моментально приобщили к делу о побеге. Кажется, у центра 

не было ни малейшего сомнения, что Антонио замешан в истории с Коротышкой. Ведь Антонио знал всех в городе, а за хорошие деньги мог выкупить свою душу у дьявола и продать ее кому-то другому. Его и посчитали основным виновником случившегося.

Естественно, он, Карл, тоже был под колпаком. Но благослови боже умницу Эльзу, усыпившую его. Так он выглядел всего лишь жертвой. Просто пострадавшим. Этой линии он был намерен придерживаться до конца. Осталось только сделать так, чтобы эта дуреха Мария не вляпалась в грязное дело по уши.

— Он мертв? — выдавила Мария.

— Только не вздумай рыдать! И вообще, ты о своем Альберте подумала?

— Он тоже мертв? — Марии было холодно, жутко, хотелось домой, в свою крошечную квартирку, на обогрев которой она не жалела денег, под бок к Бонифацию и подальше от этого всего. Жизнь была к ней слишком несправедлива. Потерять сразу двоих мужчин. Больше у нее наверняка не будет.

— Не знаю. Сейчас с этим вот разберемся и пойдем проверять твоего… живописца. Объяснишь, где он живет.