Танк Таранович, или Влюблен на всю голову

— Не шутила. Вообще-то я и правду не люблю готовить. Кровянка — исключение. Просто в магазине ее не купишь, — тянется за ломтиком бекона и отправляет его в рот. — Точнее купишь, но там один желатин, гречка и соль. Крови максимум процентов двадцать. Невкусно. Ну и закатки еще люблю делать, такие тоже не купишь в магазине. У меня вкуснее. Да и дорого. Ты видел цены на них? Хотя, о чем это я.

— Конечно, видел, я в «Пятерочке» закупаюсь, люблю два по цене одного.

— Ну, ну. А можно сегодня омлет, а не яичницу?

— Нужно.

— Ты что сделал?! — я не успел даже схватиться за вилку, дабы взбить яйца, как Василиса подлетела ко мне.

— Что?

— Скорлупу нельзя выбрасывать, вот что!

— Это какая-то плохая примета?

— Это удобрение. Я ее потом измельчаю и под куст. Чтобы я такого больше не видела. Пожалуйста, — тут же добавляет Вася уже другим голосом. И смех, и грех.

— Слушай, все не решался спросить, а ты чего такая еба… помешанная на огороде? Как давно настал этот недуг? С детства?

— Нет. В детстве я это терпеть не могла. Никогда не понимала, как можно добровольно столько горбатиться. Смотрела на бабушку с дедушкой и считала их чокнутыми. Я часто с ними проводила тут лето в детстве.

— И когда у тебя крыша поехала? Ну в смысле, когда переклинило?

— Ну… бабушка умерла. Это которая хорошая, с папиной стороны. Вот, когда ее не стало, дедушка остался один. И мне было его жалко. Я стала чаще к нему ездить, помогать.

— И втянулась?

— Нет. Но это уже не вызывало ненависти. Втянулась потом. После развода я осталась ни с чем и дедушка переписал на меня дачу. Ну я и стала тут жить. Сначала с ним, а потом он… умер. И мне как-то уже было стыдно это все не продолжать. Он же столько сил сюда вложил. Как я могу это все загубить? Так нельзя. Ну и это все свое, такого нет в магазине. В общем, сложно объяснить, но мне это нравится, несмотря на то, что трудно. У тебя какие планы на выходные?

— Предаваться плотским утехам, есть вкусную еду и смотреть телек.

— А ты любишь жареные грибы?

— Конечно.

— Отлично, тогда в пятницу пойдем за грибами, людей будет меньше. А в субботу я их поджарю, — занавес. Не хватает мне еще одного похода в лес. Бля, как вспомню, сколько эти грибы потом перебирать… жрать перехочется.

— Васенька, я имел в виду, что люблю их есть, а не собирать.

— Ты что! Это же так интересно, — и вот хотелось бы сказать, что она прикалывается, так ведь нет же!

— Ну я бы так не сказал. Ладно, чем мы еще будем заниматься?

— Ты чувствуешь, что будет что-то еще?

— Определенно.

— Да, мне надо делать салаты. Если хочешь, будешь помогать мне резать кабачки и перец.

— Ах, мой любимый перец…

— Я дам тебе перчатки. Не бойся.

— Какие у меня намечаются чудные выходные…

— А может, ты втянешься, не расстраивайся заранее, — тянется ко мне на носочках и целует в щеку.

Да куда уж тут расстраиваться, притворюсь больным и дело с концом. Вот тебе и доброе утро.

— Петя?

— Оу?

— У нас большие проблемы, — поворачиваюсь к встревоженной Василисе. — Собаки пропали.

— Эти педики на огороде.

— Их там нет, а калитка открыта!

— Бля…

— Ладно, главное не паниковать. Мы найдем их.

— Мне-таки начистят сахасрару…

Глава 26

Мне кранты. В принципе, какая-нибудь надвигающая жопа была весьма ожидаема, ибо стало все подозрительно хорошо. Правда, подвоха я ждал от самой Василисы. Взбрыкнет не вовремя, включит типичные бабские загоны, ан нет, четвероногий все испортил. На кой хрен я вообще его взял у Зорина? Вот, что теперь он со мной сделает? А что бы я сделал, потеряй он мою кошку?

— Петь, — перевожу взгляд на стоящую напротив меня Василису. От роя мыслей даже не заметил ее прихода.

Она садится рядом со мной на кровать и протягивает мне чашку с какао. Вот уж чего от нее не ожидал, так это заботы в столь идиотской ситуации. Ничто не чуждо Василиске. И мягкой может быть, когда захочет.

— Что?

— Мне непривычно видеть тебя таким.

— Не нравится?

— Нет. Ну не переживай ты так. Они же не умерли. Мы найдем их. Завтра снова продолжим. Может, кто-то откликнется по объявлениям. Надо телефоны держать при себе.

— Я рад, дорогая, что ты переживаешь о моих чувствах, но дело не в собаках, — отпиваю какао и ставлю на тумбу. — А в том, что мне раскроют сахасрару и не только ее, если я не найду и не отдам Гришу его хозяину. И если твоего Тошу, который на одно лицо или на одну жопу со всеми шпицами, я смогу купить и сделать счастливый вид, что нашел твоего недопацана, то с Гришей большие проблемы. Где я найду похожую беспородную собаку с такой внешкой? Предлагаешь мне бегать с ножницами и резать чьи-то ухи?

Вместо ответа Василиса тянет руку на прикроватную тумбу и хватает мухобойку. Какое-то мгновение и я получаю последней по лбу.

— Во-первых, уши. Во-вторых…

— Комар? — потираю лоб.

— Нет, просто заслужил! Я же так и думала, что это не твоя собака. Зачем ты все время мне врешь?!